Андрей Платонов прочитал в 1938 году роман Хемингуэя «Прощай, оружие!» и написал рецензию, открывавшуюся такими словами: «Из чтения нескольких произведений американского писателя Эрнеста Хемингуэя мы убедились, что одной из главных его мыслей является мысль о нахождении человеческого достоинства... Главное же — достоинство — следует еще найти, открыть где-то в мире и в глубине действительности, заработать его (может быть, ценою тяжелой борьбы) и привить это новое чувство человеку, воспитать и укрепить его в себе».

В начале 1992 года мы опубликовали свою первую работу об авторстве «Тихого Дона» и тогда же выступили с рассказом об этом в программе ленинградского ТВ «Истина дороже». И вот после передачи неожиданно мы получили письмо от Александра Лонгиновича Ильского. Профессор, доктор технических наук, он в те далекие годы, «с конца 1927 г. по апрель 1930 г., еще молодым, работал в редакции „Роман-газеты“... техническим секретарем редакции». И вот что нам рассказал Александр Лонгинович:

«Я, очевидно, являюсь одним из последних участников событий времен появления на свет произведения „Тихий Дон“ в 1928 г. Я на четыре года моложе Шолохова М. А., и в тот период я часто встречался с М. А. Шолоховым, регистрировал его рукописи, сдавал в Машбюро их печатать и практически участвовал во всей этой кухне, как из Шолохова сделали автора „Тихого Дона“. Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые четыре части романа „Тихий Дон“ М. А. Шолохов никогда не писал. Дело было так: в конце 1927 г. в редакцию М. А. Шолохов притащил один экз. рукописи объемом около 500 стр. машинописного текста...»

«Как я начала писать, сочинять? Дух мой томился в темнице, имя которой — женщина, пока меня не осенило взять листок бумаги и начать писать». Эти слова родоначальницы «женской» норвежской литературы Камиллы Коллет (1813–1895) вполне могли бы стать эпиграфом к творчеству Сигрид Унсет. Норвегия дала миру Г. Ибсена, Б. Бьёрнсона, К. Гамсуна. Но ее прославили также и женщины-писательницы, и среди них прежде всего, конечно, Нобелевский лауреат Сигрид Унсет, которую один из современных литературоведов назвал «женским лицом Норвегии».

Нобелевскую премию по литературе можно назвать народной — мало кто из обывателей решится обсуждать или осуждать выбор лауреата в области химии, но, когда речь заходит о писателях, тут находится мнение у каждого — возникают пылкие перебранки, много недовольных, и, как правило, громче всех кричат те, кто книг нового лауреата не читал. Поиск по русскоязычным блогам выдаст немало таких споров о лауреате нобелевской премии по литературе 2008 года — Жане-Мари Гюставе Леклезио. Бесцеремонность тона некоторых публикаций о Леклезио в российской прессе поразительна. «Уже который раз Нобелевский комитет обносит премией более заслуженных и знаменитых писателей, вручая премию литератору, который даже в списках букмекеров не значился», — возмущенно пишет некий аноним в заметке «Маргинализация Нобеля». Во Франции звучат совершенно другие оценки: Леклезио давно воспринимали как одного из кандидатов на премию.

Первый раз я пришел в дом номер 144 на улице Огня, расположенной в предгорном районе Педрегаль мексиканской столицы, летом 1978-го. Открылась тяжелая деревянная дверь в стене, сложенной из грубо отесанного камня, на пороге стоял человек средних лет, одетый в темно-синий комбинезон, какие носили испанские республиканцы в годы войны против Франко, а сейчас носят автомобильные механики. Курчавые с проседью волосы, в усах прячется мягкая улыбка. Это — Габриэль Гарсиа Маркес, всемирно известный колумбийский писатель, книги которого, изданные миллионными тиражами, разошлись по всему свету.