Я должен начать с признания — быть может, странного, но вполне искреннего. С той самой минуты, как я поднялся на борт самолета, чтобы, прибыв в Стокгольм, получить Нобелевскую премию по литературе за этот год, я ощущаю спиной строгий взгляд незримого бесстрастного наблюдателя; и в этот торжественный миг, неожиданно оказавшись в центре всеобщего внимания, я отождествляю себя скорее с этим суровым наблюдателем, чем с писателем, которого вдруг стали читать во всем мире. И могу лишь надеяться, что речь, с которой мне дано выступить по столь значительному случаю, поможет мне справиться с этой раздвоенностью, поможет соединить существующие во мне две личности.

Воскресенье, 6 июля 1941 года, на борту «Нью-Амстердам» вблизи Дурбана.

Я поднялся на палубу, когда было уже темно. Моросил дождь... мне чудилось, что я прохожу пустынным бульваром в Париже. Все эти дни, вглядываясь в небо с его драгоценными звездами, я испытывал ужасную ностальгию по северному полушарию. Там, за кормой, за кильватером корабля, осталось все, что я любил в Греции, в Европе. Я перешел порог мира, о котором ни древние, ни более поздние наши предки не имели никакого представления. <...> Кто знает, поможет ли это мне написать мою книгу?

Роман «Слепота» можно условно отнести к «зрелому» периоду в творчестве португальца Жозе Сарамаго, если только этот термин вообще применим к писателю, чей первый по настоящему значительный роман увидел свет аж на шестом десятке жизни своего создателя. После «Евангелия от Иисуса» – книги, наделавшей много шума, доставившей автору массу неприятностей, но и, несомненно, ничуть не меньше удовольствия (в том числе и от неадекватной реакции не особо им чтимых представителей церкви), прошло целых четыре года, прежде чем Сарамаго разразился новым романом. «Слепота» не то, чтобы резко отличалась от своих предшественниц – нет, писатель не отказался от своей тягучей манеры письма – длинных предложений, бесконечных абзацев и принципиального отказа от какого бы то ни было деления текста на главы (порой требуется немало внимания, чтобы не потерять мысль, пока от заглавной буквы доберешься до точки). Прежним остался и язык – образный, метафоричный и при этом исключительно точный – ни одного лишнего слова. И все же эта книга была другой. И другими были романы, за «Слепотой» последовавшие.

2 июля исполнилось 125 лет со дня рождения выдающегося немецкого писателя Германа Гессе. Сегодняшняя передача посвящена ему. Наверное, многие из вас знают его замечательные романы и повести, много раз выходившие и в русских переводах.

Я выбрал для «юбилейной» передачи тему, которая, уверен, будет вам интересна: Гессе и Достоевский. Но сначала несколько слов о биографии писателя.

Залы заседаний в стамбульском суде Сисли крошечные. Места хватает всего на одну деревянную скамью для публики, да и та зажата между потрепанных стальных ящиков для документов.

Но в пятницу одна из этих комнат станет местом беспрецедентного для Турции судебного заседания. Орхан Памук, один из самых известных за рубежом турецких писателей, предстанет перед судом по обвинению в оскорблении турецкой нации.