Феноменология смерти. Ольга Токарчук. Последние истории

Ольга Токарчук. Последние истории. Пер. с пол. И. Адельгейм. М.: Эксмо, 2020.

Вскоре после того, как польская писательница Ольга Токарчук получила Международную Букеровскую премию, в России вышло переиздание ее романа «Бегуны». А чуть позже мы узнали, что ей присудили Нобелевскую премию. В «Бегунах» мы увидели, что темы, волнующие писательницу, - это путешествия и смерть, уродство материи, разложение тела и анатомия, все с налетом легкой, впрочем, вполне безобидной извращенности, не ставящей под сомнение реалистический характер повествования. По-польски «Бегуны» вышли в 2007 году, а тремя годами ранее писательница опубликовала роман «Последние истории», разбитый на три маленьких повести (или больших рассказа), связанных между собой сюжетно, хотя как бы точечно, без тугого переплетения сюжетных линий. «Последние истории» уже выходили по-русски в 2006 году, но вряд ли их кто-то тогда заметил. В 2020 году «Эксмо» выпустило книгу повторно.

Тематически «Последние истории» похожи на «Бегунов», речь снова о путешествиях и смерти. Токарчук рассказывает историю трех поколений одной семьи, трех женщин, но никто из них не дышит, что называется, полной грудью. Они даже не ставят себе цель научиться радоваться жизни, они живут как бы под плитой, и эта плита - смерть. Впрочем, это не делает героев совсем уж депрессивными. Они наблюдательны и любопытны и не пьют таблетки, пытаясь поднять уровень серотонина в нервной системе. Просто так оказывается, что мрак смерти постоянно стоит у них перед глазами. Не отворачиваясь, они разглядывают его, пытаясь найти ответы, хотя ответов нет.

В первой части книги (называется «Чистый край») 54-летняя женщина Ида едет на машине по заснеженной дороге, чтобы посетить старый дом умерших родителей. Однако из-за снега и тумана дорога видна плохо, машина не вписывается в незаметный поворот и врезается в дерево. Ида, отделавшаяся несильным ударом по голове, вылезает из машины и отправляется искать помощь. Она находит один дом, хозяева которого, пожилая пара, дают ей ночлег. Ида остается здесь на пару дней. Знаки смерти не заставляют себя долго ждать: Ида видит в доме мучительно умирающую собаку, а потом узнает, что внук хозяев, ветеринар, привозит сюда животных, которых владельцы хотели усыпить. Так этот дом превращается в приют смерти. Но смерть не только вовне, она и внутри. Ида страдает от изнуряющих ощущений в сердце, ей постоянно кажется, что оно вот-вот замрет. Это типичные проявления кардионевроза, который никогда не угрожает жизни, но Ида не верит и регулярно ходит к врачам. Изучив кардиограмму, кардиолог говорит ей: у вас тахикардия и легкая аритмия, ничего страшного, а для вашего возраста и вообще отлично. Но Иду это слабо утешает, она записывается на дополнительные консультации.

Метод Токарчук в «Последних историях» - это рассказ о настоящем, из которого уколы памяти вдруг выбрасывают в прошлое. Поэтому и Ида, и героини других частей книги постоянно вспоминают. Ида снова переживает детство, учебу в университете, письма отца, собственное замужество, рождение дочери, отношения с мужем после развода. Из этих воспоминаний перед глазами читателя вырастает целая жизнь. Ида не ставила себе сверхзадач, сейчас она работает обычным экскурсоводом, но она умеет остро чувствовать свое присутствие в мире.

С не меньшей остротой восприятия прожили свою жизнь родители Иды. О них рассказывается во второй части с названием «Парка». Если Ида пыталась найти ответы, обращаясь к языку природы, к небу и созвездиям, то ее мать, представитель совсем другого поколения, допускает в свою жизнь религиозные идеалы. Она верит в чистоту святой Параскевы, имя которой носит, и считает ее своей старшей сестрой, веря, что на нее тоже снизойдет благодать. Впрочем, религия - это не столько выбор ее разума, сколько бессознательное следование народной традиции. Родители Иды застали войну и приход немцев. Ида вышла замуж за человека на пятнадцать лет старше себя, но не по любви, а по совету тети. Муж работал учителем в школе, с началом немецкой оккупации прятался под досками пола. Впрочем, семье относительно повезло, во всяком случае, удалось выжить. Правда, похоже мать Иды вообще не любила мужа, во всяком случае, позже она изменит ему.

Сейчас она с очень сильно постаревшим мужем живет в домике на горе. Зимой снег отрезает ее жилище от цивилизации. Ей семьдесят шесть, мужу девяносто один. Каждый день невольно проживаешь в ожидании смерти. Память пожилой женщины мечется между событиями прошлого и сегодняшним днем. А потом ее муж просто умирает, и она кладет его в холоде на веранде. Связи с остальным миром нет, дороги непроходимы, поэтому женщина пытается протоптать на снежном склоне горы послание жителям деревни внизу. От ее супруга осталось только тело, но она по-прежнему общается с ним, как если бы тот был живой. Правда, и при жизни она всегда относилась к нему, как к старику, собирающемуся вот-вот умереть. Она даже говорит, что он родился старым.

В третьей части «Последних историй» автор обращается уже к дочери Иды, женщине за тридцать, которая путешествует с ребенком. Ее зовут Майя, она составляет путеводители и сейчас как раз находится по работе в Малайзии. Она отправилась на местные острова, чтобы описать будущим читателям, что их ждет, если они решат сюда приехать. Казалось, Майя еще молода, ее ребенок вообще мальчик, у которого все впереди, причем здесь смерть? Но и в третьей части Токарчук не отступает от главной темы. Если Ида видела умирающую собаку, то Майя с сыном находят мертвую черепаху и ее останки описаны весьма подробно: «Внутри на костях висели остатки мяса, облепленные мухами, шевелившиеся от червей, серые, заскорузлые. Обглоданный череп лежал рядом, высохшее сухожилие еще удерживало вместе приоткрытые челюсти. В нос ударил смрад падали».

Одновременно с Майей и ее сыном на острове гостит фокусник. Хотя гостит – это громко сказано, он приехал сюда умирать. У него неизлечимое заболевание, и его ассистент отменяет ранее запланированные выступления. Майя не особенно стремится вступать с ним в контакт, а вот ее сын, похоже, нашел с ним общий язык. Вот он уже учится первым фокусам, а потом даже дает небольшое представление для постояльцев вместе с учителем. Потом у Майи все же состоится небольшой обмен репликами с фокусником, и тот в довольно дерзкой манере, не подобающей для разговора с теми, кого еще не знаешь, поделится с ней своими взглядами на жизнь.

Кажется, что все три поколения женщин в этой книге думают о жизни и смерти больше, чем о делах насущных. Их не заботит где достать деньги, как построить отношения с другими людьми – в этом плане они живут как получается. Однако фоном их каждодневного существования становятся мысли о том, кто мы и куда идем, а упираются эти мысли в один и тот же итог – мы все умрем. Уже на первой странице Ида, едущая в старый дом родителей, сравнивает зимнюю дымку с «застывшим дыханием трупа». Попав в аварию и легко отделавшись, она ищет место, где можно было бы прийти в себя, однако у нее, страдающей кардионеврозом, почему-то нет паники. Она не боится одна замерзнуть ночью, не переживает, что повредила чужую машину, вместо этого она разглядывает небо и отыскивает созвездия. А потом, когда находит пристанище, называет свет сорокаваттной лампочки «светом для самоубийц». Даже свою работу экскурсовода она в каком-то смысле считает связанной со смертью. Ведь в музеях она показывает натюрморты, то есть буквально «мертвую природу», хотя для нее там мертва не только природа, мертво все, вся история, все прошлое.

Ида невротик, но расстройство у нее не запущенное, во всяком случае трудоспособность она не потеряла. С виду она обычный человек с тем отличием, что постоянно прислушивается к своему телу. Может быть, она не очень много знает о современной психологии и работе сознания, но ее опыт самовосприятия тоже имеет огромную ценность. Она хорошо понимает, что не хозяйка своим мыслям, а скорее их пленница. Ее мысли – это самовольная стихия, они приходят и уходят, соединяются и разделяются, образуют четкие картины и тут же гаснут. За них можно цепляться, но вряд ли удержишься долго. Навести в них порядок сложно, это как копаться в белье, предназначенном для стирки.

Поэтому Ида делает вывод, что память просто бесполезна. Это отличает Иду от матери, которая иногда возвращалась в места юности, откуда приезжала помолодевшая. Ида ее понимает и, как ей кажется, прозревает суть любой религии, которая состоит не в воскресении, не в освобождении, а обращении времени вспять, чтобы событие повторилось. Но на нее подобные поездки в прошлое не подействовали бы. Загадка жизни Иды состоит в том, что жизни как бы две. Одна – это возможная жизнь, какой она должна быть, а другая – реально прожитая. И вот Ида понимает, что эта реально прожитая жизнь должна что-то доказывать, но она никак не может понять что.

Если Ида экскурсовод, то она в каком-то смысле путешественник, хотя путь ее следования заранее известен и ничего нового на этом пути она уже не встречает. А вот ее дочь Майя –путешественница самая настоящая и часто отправляется в новые места. Опыт Майи – это совершенно тот же опыт, из которого вырастет содержательное послание написанных позже «Бегунов». В «Бегунах» героиня отказывается пребывать в одном месте, потому что остановка – это смерть. При этом движение не ведет ни появлению никаких длительных знакомств, впечатлений или смыслов, это, по-видимому, движение ради движения. Совершенно такова же Майя: «Ее дом – дорога, она живет в пути. А путь – не линия, соединяющая две точки в пространстве, - это иное измерение, особое состояние. Ничто в нем не очевидно, все возможно; маршруты плотные, перепутанные, внезапно обрывающиеся, а карты врут и каждое утро показывают новую картинку. Она плывет, словно дух, над землей, не оставляя следов. Встречается лишь с себе подобными, спутниками, и расстается с ними без жалости; прочих не замечает, они кажутся ей расплывчатыми, размытыми – слишком уж медлительны». 

Размышления Токарчук в «Последних историях» сложно уложить в единую и стройную философскую концепцию, скорее это сборник наблюдений, своего рода феноменология смерти, не претендующая на какие-либо высказывания о ее сущности и занятая только ее проявлениями. Что писательница говорит о смерти? Прежде всего она говорит о ее тотальности. Во-первых, смерть неизбежна, во-вторых, она повсюду. Героини Токарчук видят, как «полностью обнажается скелет мира, состоящий из больших и маленьких смертей, видна структура мельчайших мгновений: бессильные временные глыбы, что летят вслепую и сметают все на своем пути. Смертоносная лавина, калечащая все живое». Смерть – это то, чему нельзя сказать нет. Она не только некий итог, она пронизывает саму жизнь. Заболевая, человек принимается себя исследовать, разве он не превращается при этом в предмет, то есть умирает? Бороться с ней бесполезно, хотя Майя и пытается поменьше есть, чтобы, как она верит, остановить время и отсрочить конец. Проблема в том, что мы не знаем, когда начинаем умирать. Мать Иды думает: хорошо бы знать момент, когда заканчивается пора расцвета и наступает угасание. Если бы его знать заранее, все было бы проще. Да и вообще есть парадокс. Мы боимся смерти, но мысли о ней иногда успокаивают («мысль о собственной смерти приятна, она терпко-сладкая, точно молодой крыжовник, точно первые яблоки»). Можно было бы превратить ее в величественную поэзию, но часто в смерти нет ничего великого, а есть только серость, в чем Ида смогла убедиться, потеряв в один год обоих родителей. «Последние истории» - это роман-наблюдение. Меняется мир, меняются поколения, но человек по-прежнему бессилен решить загадку смерти. За смертью он может только наблюдать со стороны, чем герои этого романа и занимаются.

Опубликовано в журнале "Урал", №12, 2020.

Сергей Сиротин