noblit.ru
Александр Снегирев. Вера. М.: Эксмо, 2015.
Есть, по крайней мере, одно наблюдение, в котором российский прозаик Александр Снегирев похож на знаменитого китайского нобелиата Мо Яня. Мо Янь в романе «Большая грудь, широкий зад» утверждал, что восхищается китайскими женщинами, их силой и стойкостью и видит в них опору страны. Снегирев утверждает то же самое про женщин русских. Он восхищается ими, считая мужчин гораздо слабее. Об этом его роман «Вера», в 2015 году удостоенный престижной премии «Русский Букер». «Вера» роман скорее тяжелый, чем легкий. Здесь нет таких очевидных моментов счастья, про которые точно можно было бы сказать – да, это счастье. Нет любви, нет радости, нет преданности, а есть холодноватое путешествие по прошлому (родители Веры) и по современной капиталистической России (Вера), где так сложно построить нормальную жизнь. Сама же Вера – это, пожалуй, собирательный образ современной русской женщины, которую еще не до конца убила реальность потребления. Во всяком случае, ей еще хочется, помимо товаров, простых и понятных вещей, которые были нужны во все времена – тепла, заботы и любви. Она не думает о деньгах, притом что умеет сама их зарабатывать. Она хочет найти банальное семейное счастье, но в современной России, если верить Снегиреву, это невозможно.
Вера живет в 21 веке, однако в начале книги автор отправляется в прошлое, чтобы проследить ее корни. Дед нашей героини жил в деревне на западе России. Когда началась немецкая оккупация, он сотрудничал с нацистами, впрочем, «сотрудничал» - это громко сказано. Лучше сказать, что он не слишком им сопротивлялся. Непосредственно он никого не убивал, один лишь раз был вынужден подписаться под расстрельным приказом, что привело к гибели партизан. Это ему не забыли. После войны он был сослан и вернулся только через годы. До войны у него родился сын, которого он назвал Сулейманом в честь лезгинского поэта. В молодые годы Сулейман отслужил на Камчатке, потом увлекся наукой и начал делать уверенную карьеру. Занимался электролизом. Имея «народное происхождение» и умолчав о сосланном отце, он мог высоко подняться, однако неожиданно уверовал в Бога, что полностью разрушило его карьеру. Он и жена, которая до Сулеймана имела множество любовников, превращаются в очень набожных людей. Доходит на неофитского фанатизма, значок октябрят они считают символом сатаны. Впрочем, у самого Сулеймана с этим полегче. Дочь Веру растят очень строго. Юность девушки приходится на 1990-е. Позже ей удается попасть в Америку и там уже начать строить какие-то планы на жизнь. Однако тоска по дому вынуждает ее вернуться. Мать к тому времени умерла, с отцом она отношения поддерживает плохо. Отец женился на какой-то молодой торговке с рынка, отписал ей жилье, а потом умер, окончательно разуверившись в Боге. Когда дочь вернулась, торговка уже продала жилье и исчезла. Вера вынуждена начинать жизнь заново. Это, собственно, и есть отправная точка ее истории.
Вера хорошо знает английский, повидала свет и поэтому без труда устроилась в модный журнал с солидной зарплатой. Деньги для нее не проблема. Проблема – это найти мужчину. С кем только она не встречалась. Здесь и маменькин сынок-эротоман, и банкир, и горе-режиссер театра, и полицейский. Всех Вера пытается полюбить, для всех у нее открыто сердце, и все равно построить длительные отношения не получается. Как правило, виноваты мужчины, всегда их что-то не устраивает. Да и были бы они мужчины – тряпки одни. Один безответственный и меняет Веру на девушку помоложе, другой боится заводить детей, третий живет в мире фантазий и оторван от реальной жизни, четвертый точно знает, как переустроить мир, но ничего не умеет. Вера в отчаянии, она хочет ребенка – неважно от кого. Ей уже сорок, время стремительно ускользает. Она постепенно скатывается в психоз и отдается уже грязным гастарбайтерам, лишь бы зачать. Остается загадкой, действительно ли автор думает, что читатель поверит в такую слезную историю.
Роман Снегирева пронизан ясным, логически однозначным посланием: современные женщины лучше мужчин. Они заслуживают счастья, они заслуживают достойных мужчин, но таких мужчин в России нет. Российские мужчины все поголовно имеют изъяны и ничего не могут дать женщинам. Мужчины в «Вере» - это галерея карикатур, горьких и смешных одновременно. Складывается впечатление, что автор пролистал какую-нибудь книгу по психологии с описанием психологических типов, и все эти типы, окрасив их строго негативно, попытался всунуть в свой роман. Каких только мужчин здесь нет! И нищие, и богатые, и экстраверты, и интроверты, и скромные, и агрессивные. И все Веру так или иначе используют. Они не дают ей, они берут у нее. Может быть, мужчины действительно таковы, но непонятно только, почему Веру читатель должен воспринимать как святую? Неужели человек с опытом жизни в Америке, имеющий солидную работу в издательском бизнесе в России, предполагающую постоянные контакты и общение, может не найти если не достойного, то хотя бы соответствующего себе партнера? Из своего, разумеется, мира – мира успеха и достатка? Трудно поверить, что такой человек будет отдаваться гастарбайтерам, но у Снегирева все происходит именно так. Мысль автора состоит в том, что Вера – это жертва. Как Россия, которая тоже страна-жертва. Взять хотя бы Ягодку – деревню, где жил дед Веры. И немцы захватили ее без труда, и советские войска освободили без труда. Ягодка, Вера, Россия – все они открыты для всех. Страдания делают их святыми. Мы всегда прощаем недостатки и даже грехи страдальцам. Верины же страдания после возвращения в Россию не прекращаются. Впрочем, ей как будто присуща потребность в суровом и даже жестоком покровителе. Таким когда-то был ее отец, теперь она ищет похожих мужчин. Она даже в милиции, куда ее доставили после оппозиционного митинга, хочет быть жертвой и не радуется, когда ее так быстро отпускают. Только будем откровенны: страдания не мешают Вере изысканно потреблять. Заказывая такси, она любит просто так подержать водителя, оплатив ему простой. Маникюршу вызывает по ночам. На пляж на выходные летает только первым классом. Шопингом занимается по всему миру, летая на открытие новой галереи. Балуется даже наркотиками, очевидно, кокаином. В общем, наша страдающая Вера – не Дева Мария.
Однако есть в романе и женщины, которым страдания вообще чужды и которые еще бесповоротнее, чем Вера, погружены в мир потребительских ценностей. Такие ненамного лучше мужчин. Это прежде всего относится к однокласснице Веры по имени Наташа. На ее примере Снегирев блестяще показал всю деградацию семейных отношений в крупных городах, всю их потребительскую основу, всю их фальшь и меркантильность. Наташа была как все и была обречена вести жалкое существование. Однако она сумела взять себя в руки и сделать правильную ставку на правильного парня. Сделала грудь, теперь у нее есть все. Она регулярно проверяет документы, удостоверяясь, что муж не обманул и действительно все нажитое принадлежит ей. Любовь любовью, а капиталы и недвижимость важнее. Впрочем, она даже и не любит мужа. Изменив ему и будучи пойманной, она согласилась быть прощенной, если родит третьего ребенка. И теперь она с сознанием собственной важности и упиваясь бедственным положением одноклассницы Веры, наставляет ее, что надо ловить правильных мужиков. Ей доставляет удовольствие очевидная, как ей кажется, зависть подруги.
У Снегирева Россия не поэтическое место, и русские люди вовсе не поэты. Это мир холодный и недружелюбный. Люди друг другу не помогают, а если помогают, то небескорыстно. Жертвователей на храм в родной деревне, когда Сулейман решил заняться его реставрацией, оказалось немного, да и те подозревали, что Сулейман обычный вор. Ну какой дурак будет что-то делать просто так? Разумеется, деньги он прикарманивает. И припоминали еще: чего ждать от сына сосланного за сотрудничество с немцами. Недоброжелательность, подозрительность, злопамятность, меркантильный интерес – вот каковыми изображены люди у Снегирева в советские годы и в 1990-е. И одновременно это люди, созерцающие в России Божий замысел. Этим, то есть близостью к Богу, автор объясняет их пьянство.
2000-е и 2010-е – это новая эпоха, эпоха потребления и просто человеческих странностей, мешающих простым женщинам вроде Веры создать семью. На книгах Снегирева часто ставят рекламную бирку «проза о любви и боли». Если говорить о «Вере», то это книга не о любви, а об отсутствии любви и не о просто боли, а о психотической боли, потому что под конец Вера натурально сходит с ума. Снегирев любит все чрезвычайно драматизировать, что мы видели и в романе 2018 года «Призрачная дорога». Даже когда Вера вступает в первую близость с парнем, тот ее избивает, разумеется, так, что хлещет кровь. Такие натяжки – кровь, психоз, гастарбайтеры - подрывают доверие к достоверности истории, но как классический литературный прием из какой-нибудь далекой эпохи романтизма, требующего все описывать исключительными красками, наверное, имеют право на жизнь.
Сергей Сиротин