Самое опасное чувство. Зульфю Ливанели. История моего брата

Зульфю Ливанели. История моего брата / Пер. с турецкого А. Аврутиной. — М.: Эксмо, 2018.

 

Кто самый известный турецкий писатель? Любой российский читатель ответит, что это Нобелевский лауреат Орхан Памук. Тем не менее, есть в Турции автор, не принадлежащий к числу коммерческих литераторов, тиражи которого выше, чем у Памука. Этот автор — Зульфю Ливанели. Ливанели всесторонне талантливый человек. Он поэт, писатель, музыкант, кинорежиссер и политик, крупная фигура в общественной жизни современной Турции. При жизни его имя присвоено культурному центру Анкары и скверу Стамбула, по всей Турции ему воздвигнуты памятники. Во всем, чем он занимается, он добился значительных успехов. Его музыку исполняют лучшие коллективы мира, книги завоевывают престижные награды, фильмы получают премии. Краткая биографическая справка, предваряющая текст «Истории моего брата», сообщает, что в 1980-х Ливанели посещал Москву, получив приглашение от Чингиза Айтматова, которое тот разослал ведущим деятелям культуры. То есть уже тридцать лет это фигура первой величины в Турции. «История моего брата» — первый роман Ливанели, выходящий по-русски. Перевела его Аполлинария Аврутина, хорошо известная нам по переводам Памука. В этой книге нет суровых социальных посланий, нет политики и неудобных тем. Это не более чем несчастливая история любви, в основе своей практически антиромантическая, ибо двоим так и не суждено быть вместе. Более того — эту историю даже трудно назвать написанной по канонам реалистической литературы, ибо напоминает она сказку.

 

Историю своего брата рассказывает Ахмед, инженер-строитель на пенсии, удалившийся от шума и суеты в деревню с названием Подима на берегу Черного моря. Жизнь его размеренна и даже одинока. Он ни с кем не общается, кроме приходящей домработницы и ее сына, которого он обучает английскому. И вот в этой тихой деревеньке происходит событие — убивают женщину по имени Арзу. Событие чрезвычайное, но почему-то не сильно взволновавшее Ахмеда. Ему, похоже, вообще ни до чего нет дела. Он проводит дни за чтением и всю скромную пенсию тратит на книги. Освещать расследование убийства прибывает молодая журналистка. Она находит Ахмеда, и между ними устанавливаются странные взаимоотношения. Ей Ахмед не слишком симпатичен, но, похоже, он единственный, кто что-то знает об убийстве. Поэтому она вынуждена проводить время с ним. Но, помимо убитой Арзу, Ахмед при встречах с ней заводит разговор о своем брате-близнеце Мехмеде, затягивая его на несколько дней. И вот уже убийство отходит на второй план, а в центре оказывается Мехмед и его несчастная судьба. Мехмед тоже инженер, и, подобно многим туркам в конце 1980-х и начале 1990-х, он отправляется вместе с Ахмедом в СССР на заработки. Советский народ в это время нищает, но иностранные компании неплохо зарабатывают на строительстве. Строить нужно много — СССР отводит военных из Восточной Германии, и их нужно где-то размещать. Мехмед и Ахмед отправляются в Белоруссию, в город Борисов. Однажды в выходной день Мехмед вышел в парк и увидел, как очень красивая молодая женщина, подобно многим жителям города, продавала разные домашние вещи. Для многих русских семей продажа таких вещей была единственным источником заработка. Мехмед влюбился без памяти и захотел быть с ней. Он разыскал ее, и вскоре пара решила быть вместе. Мехмед и эта русская девушка (ее зовут Ольга) запланировали поездку в Сочи. Однако в аэропорту Москвы, где они делали пересадку, Мехмеда сняли с рейса и без суда и следствия отправили в тюрьму. Лишь через полтора года, после освобождения, он узнал, что его спутали с чеченским террористом. Настоящего террориста вскоре поймали, но про Мехмеда просто забыли. Спас его американский журналист, попавший к нему в тюрьму. Освободившись, Мехмед попытался найти Ольгу, но безуспешно. Так он стал самым несчастным человеком, ведь влюблен он был без памяти. Теперь он путешествует, присылает брату Ахмеду фотографии и пытается залечить душевные раны. А для Ахмеда история брата становится частью собственной. Он никому ее не рассказывает.

 

Подлинная развязка этой истории, о которой мы умолчим, вроде бы должна переворачивать весь сюжет с ног на голову и заставлять читателя восхищенно восклицать от изумления, но почему-то этого не происходит. Вроде и убийца Арзу найден, и раскрыта загадка Мехмеда, но это не потрясает и не очаровывает. Ливанели придумал обычную историю и, кроме того, использовал очень легкий прием, объяснив кое-что в сюжете с помощью психиатрического инструментария. И объяснил даже не один раз, а два! Здесь, наверное, восторженный читатель должен назвать это «глубоким психологизмом». Не будем сбрасывать со счетов также гомосексуальный эпизод, тоже призванный кое-что прояснить в сюжете. Далее вообще непонятно, зачем было приплетать историю с убийством Арзу. Поначалу кажется, что перед нами детектив, но позже, когда следствие уходит на второй план, понимаешь, что убийство в романе вообще ни при чем.

 

«Историю моего брата» можно обвинить в том, что это не столько реалистический роман, сколько «история ради истории», то есть обычная выдумка, яркая и захватывающая, вроде тех, что Шахерезада рассказывала, чтобы отсрочить смерть. Связи с «Тысяча и одной ночью» Ливанели не только не отрицает, а даже гордится ей. Ахмед рассказывает журналистке историю брата по частям, каждый раз заканчивая на самом интересном месте. И журналистка, прямо скажем, не нашедшая в Ахмеде ничего привлекательного, вынуждена к нему возвращаться, чтобы узнать продолжение. Ахмед сам говорит, что выдумки важнее жизни. Он очарован литературой и поглощает чужие истории, не представляя без них жизни. Но, увы, те истории, что рассказывает он, очень поверхностны и легковесны. Да, речь идет о большом страдании, мало кому пожелаешь участи, выпавшей на долю Мехмеда, но это не умаляет факта — в рассказах Ахмеда есть мощные обобщения, не подтвержденные реальным жизненным опытом. Распад СССР, нищие жители Борисова, вынужденные продавать медали отцов, чеченская тюрьма — все это не реальный опыт, а сказочные картинки, думается, намеренно разукрашенные, чтобы история вышла пестрой. Чеченский сепаратизм 1990-х в турецком романе — это, что ни говори, экзотика. Рассказы Ахмеда — не отражение жизни, а выдумка, чтобы занять время. «История моего брата» по пресности, по космического масштаба истинам, выдаваемым за сверхчеловеческое откровение, по мелководности, по едва очерченным, больше напоминающим карикатуры персонажам очень напоминает романы популярного в нашей стране Паоло Коэльо. Наверное, книга Ливанели тоже многим понравится в России, как она понравилась в Турции. Ведь она так похоже на настоящий реалистический роман! Любовь, страдание, смерть — все в превосходной степени, как в вечернем сериале. И все как бы очень серьезно, ведь только черствый человек останется равнодушным к истории Мехмеда. Но если применить простейший критический инструментарий, то история Ливанели не выдержит никакой проверки. Почему красивая и молодая жительница Борисова решает выйти за турка, едва его увидев? Да, семье нужны деньги, но не до такой же степени. Ольга вообще-то ни слова, сказанного Мехмедом, понять без переводчика не в состоянии. Ни единого слова — это не преувеличение! Как может зародиться глубокое чувство, если ты даже сказать ничего не можешь? Ливанели даже не потрудился описать развитие их отношений. Все очень просто — встретились и тут же решили пожениться, уже и в Сочи билеты взяли.

 

Главная мысль романа в том, что любовь — это самое опасное чувство. Лучше бы не любить вообще, говорит Ахмед. Убийство на почве страсти, убийство на почве ревности, самоубийство из-за невозможности быть вместе — вот к чему ведет любовь. Поэтому Ахмед такой странный. Он потерял все свои эмоции, отгородился от мира и занят только чтением историй, написанных другими. Собственная его история закончилась, в ней ничего не происходит. Его невозможно разозлить, невозможно вывести из себя, он похож на аутиста. Панически он боится только одного — человеческих прикосновений. Ему кажется, что история его брата — самая-самая. Самая трагическая, самая печальная, самая возвышенная, самая поучительная. Он никому ее не рассказывает (кроме почему-то случайной журналистки), но в душе желал бы, чтобы она послужила уроком всему свету. По законам сказки, поучения, содержащиеся в ней, не обсуждаются. Их следует только принимать. Так и у Ливанели Ахмед не вступает в дискуссии. Любовь для него — это слепота, хождение по краю пропасти с завязанными глазами, нелепая игра. Его брат пострадал от любви, и теперь он считает, что пострадают и все остальные. Убеждения Ахмеда были бы, в общем-то, небезынтересны, если бы его брат был реальным человеком со всеми его противоречиями. Но он сказочный персонаж, про которого известно только, что он любил, как никто на свете, и пострадал тоже, как никто на свете.

 

Роман Ливанели читается легко, он не перегружен размышлениями, но остается после чтения впечатление чего-то поверхностного и развлекательного. Образы и ситуации в этой книге пересвечены и неубедительны с точки зрения реалистичности. Совсем уж «фэнтези» роман назвать нельзя, но и поверить в реальность происходящего тоже сложно. Пестрота лихолетья 1990-х как бы «засвечивает» роман, поэтому другие достоинства теряются на фоне сказочного действия. К жизни и судьбе Ахмеда и Мехмеда можно провести экзистенциальную касательную, и бывают моменты, когда они демонстрируют тонкость в восприятии жизни. Однако такое случается лишь эпизодически. «История моего брата», конечно, могла бы выглядеть как поучительный роман, но кто будет следовать совету отказаться от любви? Трагизм истории Мехмеда вряд ли кому-то послужит уроком, а российский читатель, может, вообще отнесется к ней как к чему-то заморскому, неродному, экзотическому. Книга эта отчасти о России, но образ нашей страны выписан в ней неглубоко. Эффект узнавания здесь такой же, как когда парижанин смотрит на Эйфелеву башню, изображенную на открытке. Вроде все знакомо и подано, как есть, но понимаешь, что подлинным знанием реалий нашей страны автор вряд ли владеет. Книга Ливанели — развлекательное чтение. Вещи, над которыми она предлагает поразмыслить, имеют оттенок праздности, а трагичность истории, поставленная во главу углу, окружена элементами нереальной сказки, хотя сам Ливанели, возможно, так не думает.

 

Сергей Сиротин

 

Опубликовано в журнале "Урал", №12, 2018.