Японская энциклопедия. Александр Мещеряков. Книга японских символов

А.Н. Мещеряков. Книга японских символов. Книга японских обыкновений. М. Наталис, 2014. 

 

Это издание объединяет сразу две книги известного российского япониста Александра Мещерякова. Это «Книга японских символов» и «Книга японских обыкновений». В первой автор рассказывает о ключевых символах Японии (предметах, природе, элементах государственной жизни), во второй – «о низменной жизни» японцев, о том, как они ходят в баню и к проституткам, как они наказывают преступников, как используют деньги и так далее. Эти два труда Мещерякова чрезвычайно информативны, кажется даже, что подробнее на эти темы высказаться просто нельзя. Рецензировать их – то же, что рецензировать справочник. Только у Мещерякова справочник не вполне академический. Он рассказывает не сухим языком энциклопедии, а живым разговорным языком (в хорошем смысле). Лучше пройти по этим книгам и рассказать о наиболее интересных фактах. 

 

Япония страна уникальная во многих отношениях. Главная особенность ее истории – это длительная изоляция от внешнего мира. Создание государственности в Японии относится к 7-8 веку, когда японцы почти все заимствовали из Китая и создали на основе китайских иероглифов собственную письменность. 9-12 века – это период Хэйан, когда государство приходило в упадок, а с другой стороны, наблюдался расцвет культуры, которой любили заниматься изнеженные аристократы. Далее следовал период феодальных междоусобиц, а в 16 веке в Японию прибыли первые европейцы. Португальцы тут же попытались привить японцам христианство, за что были жестоко наказаны позже. Период Токугава, продолжавшийся с начала 17 века по середину 19, - это время почти полной изоляции. Ни прибыть в Японию нельзя было, ни покинуть ее. Христианство было запрещено, контакты с внешним миром исключены. Дальнейшая история хорошо известна – реставрация Мэйдзи, открытие страны западу, массовое заимствование западных технологий и культуры, милитаризация, агрессия во Второй мировой войне, поражение, американская оккупация, экономическое чудо и превращение страны в одну мировых экономик.

 

Для стран Восточной Азии характерно ставить себя в центр мира. Япония не исключение. Она издревле считала, что именно ее солнце освещает первой. Японский флаг – это как раз восходящее солнце. Это был один из главных националистических символов – во время Второй мировой войны даже в столовых подавали рис с маринованной сливой в центре – блюдо напоминало национальный флаг. Интересно пишет Мещеряков о естественных символах Японии – деревьях и насекомых. Например, оказывается, что для разных видов сверчков в японском языке есть отдельное слово, и с этим никак не могли справиться русские переводчики японской поэзии. И звучат они по-разному, и «тинтирорин», и «корокоро», и «тёнгису», и «суйтё». На этом проблемы с переводами не кончаются. В японских переводах на русский часто встречается поэтический образ соловья, который, как известно, прекрасно поет. В действительности же соловьев в Японии нет, вместо них поэты воспевали короткохвостую камышовку. Проясняется и символический  смысл сакуры. Это вроде бы вишня, только не дающая плодов и цветущая к тому же очень недолго. Это дерево – символ мимолетности бытия. Среди других символом страны - шелк. Но производство его чрезвычайно трудоемко. Чтобы изготовить праздничное кимоно, требуется 60-70 тысяч коконов гусениц, а чтобы этих гусениц накормить, следует посадить и вырастить шелковицу на площади приблизительно 270 квадратных метров. Мало кто знает также, что на сямисэн, традиционный японский трехструнный инструмент, натягивалась шкура кошки.

 

До Реставрации Мэйдзи японцы очень неохотно заимствовали западный образ жизни. Точнее будет сказать, что они ему намеренно сопротивлялись. В Японии, например, на протяжении большей части истории не развивалось скотоводство. Причина понятна – мало лугов для выпаса скота. Поэтому японцы не имеют привычки к молочным продуктам и даже откровенно не любят их. У них, сообщает Мещеряков, молоко даже воняет, тогда как рыба вонять не может. Европейцам в 16 веке было запрещено разводить коров.  Что касается лошадей, то они были популярны только в периоды активных междоусобиц. В мирное время даже гонцы были пешими, а аристократы перемещались на медленных волах. Впрочем, японцы умеют почитать животных. Они чтят оленя и черепаху. Черепаху даже связывают с зарождением письменности, так как считается, что первые иероглифы были подсмотрены на панцире черепахи. 

 

Японцы чтят традиции. Когда в эпоху Мэйдзи появились первые поезда, японцы снимали обувь, прежде чем войти в вагон, посколько они всегда снимали обувь перед входом в помещение. Даже самоубийцы в Японии, прежде чем убить себя, снимают обувь. Если обуви на трупе нет, вероятно, человек погиб насильственной смертью, и тогда полиция берется за расследование. Долгие века Япония была страной рисовой экономики. В 18-19 веках цены на рис в стране определялись на осакской бирже. Эти цены телеграфировались на остальную территорию системой сигнальных огней. Костры жгли из древесины особого сорта с добавлением трав, влияющих на окраску дыма. По цвету дыма можно было судить о цене. Рис был основой экономики в эпоху Эдо, сейчас же это просто важный продукт. При этом в 21 веке японский рис стоит очень дорого и поэтому практически не экспортируется. И все равно японцы предпочитают есть свой дорогой рис, а не закупать его по существенно более низким ценам из Китая, Индии или Вьетнама. Это еще один пример верности традициям.  

 

Однако есть, по мнению Мещерякова, и то, что японцам не дано. Так, автор утверждает, что японцы не способны к яркому абстрактному мышлению. В литературных произведениях они описывают только то, что видят. Поэтому в текстах так часты конструкции вроде «он увидел, что». Японцы не решают важные вопросы по телефону, только лично – им важно видеть друг друга. И, возможно, в этом причина того, что Япония не подарила миру по-настоящему крупных философов. Японские философы просто не умеют отвлекаться от видимого мира. Да и духовное понималось весьма специфически. Например, уже 11 век современники называли «эрой конца Будды». Уже тогда считалось, что никто не сможет достичь просветления. Что до синтоизма, основанного на традиционной японской мифологии, то там о просветлении речь вообще не идет.

 

Япония, конечно, страна загадок. Здесь даже экскременты настолько ценились как удобрения, что за посещение туалетов никогда не брали плату. А крестьяне даже выставляли свои туалеты для прохожих, чтобы эти удобрения собирать. Но и сегодня многие особенности бытовой жизни непонятны европейцу. Мещеряков, например, пишет, что средний японец посылает 100 новогодних открыток в год! Будет ли сто знакомых, заслуживающих открытки, у среднего европейца или жителя России? Любопытны особенности ресторанной культуры. В Японии в питейном заведении можно купить бутылку спиртного, не допить ее за вечер и прийти допить в другой день – она будет дожидаться на полочке. Исчерпывающе и отчасти разочаровывающе Мещеряков рассказывает о чайной церемонии. В действительности, с ней дело обстоит не так, как может показаться, взять хотя бы ее длительность. Ну разве можно пить чай (да еще из маленькой чашечки) 4 часа? Бесцеремонно Мещеряков говорит, что подаваемые к чаю «сладости» (в действительности – соевая паста) «консистенцией напоминают дерьмо». При этом японцы очень гордятся своей историей. Об археологических находках сообщают по телевидению. Каждый год раскопки ведутся на 9-10 тысячах (!) объектов, в год выходит по три тысячи монографий.  

 

Если «Книга японских обыкновений», идущая в этом издании второй, - это сборник эссе, но «Книга японских символов» - это очень пестрая смесь. Здесь, с одной стороны, приводятся вполне информативные тексты о японских символах, а с другой, соавторами Мещерякова выступают многочисленные люди. Это и Нобелевский лауреат Ясунари Кавабата, чьи «рассказы на ладони» он активно перепечатывает, и Акутагава Рюноскэ, который сам переделывает средневековые рассказы, и древние хроники, буддийские записи и прочее. Все эти тексты составляют добрую половину книги. А один небольшой рассказ о старике Такэтори Мещеряков приводит аж в двух разных русских переводах, чтобы читатель мог составить впечатление о том, как по-разному можно переводить японские тексты. Но в книгах о Японии Мещеряков делится также своим жизненным опытом. Он рассказывает о том, как трудно и затхло обстояло дело с востоковедением в СССР, как он играл в футбол в Японии и какие наблюдения сделал в японском метро. Поэтому его книги сочетают как черты энциклопедии, как и живого свидетельства о жизни в современной Японии. Если хотите познакомиться с культурой и историей Страны Восходящего Солнца, эти книги станут очень полезным чтением. 

 

Сергей Сиротин