noblit.ru
Масахико Симада. Повелитель снов. Пер. Е. Тарасовой. М.: Иностранка, 2004.
Масахико Симада совмещает руководство писательской организацией Японии со множеством других занятий. Он имеет должность профессора в университете Хосэй, занят актерской работой в театре и кино, пишет романы и рассказы. Он плодовитый автор, хотя в России издавалось не так много его работ. Заслуга открытия этого имени для российского читателя принадлежит Григорию Чхартишвили, который, как известно, не только сочиняет популярные детективные истории, не только изучает историю России, но и является замечательным японистом и переводчиком. Масахико Симада – интереснейший автор. Интересным его делает самобытный поиск современного японского пути, который оказывается далеко не таким целомудренным, как традиционная культура страны. Например, Симада сыграл роль в садомазохистском фильме «Токийский декаданс» (1991), впрочем, фильм вышел не столько эротическим, сколько рефлексивным. Роман «Повелитель снов» он опубликовал в возрасте 27 лет, и широта обзора в этой книге потрясает. Фактически, писатель решил, так сказать, без обезболевающего взглянуть на проблему японской идентичности.
В этой книге выведена целая галерея если не шизофренических, то, на первый взгляд, очень странных персонажей. К концу книги эта странность начинает восприниматься как нечто нормальное, как единственный способ выжить в современной (образца конца 1980-х) Японии. Начинается все с того, что некая богатенькая мадам Амино объявляет, что хочет найти своего сына. В молодости она жила в США и там родила ребенка Масао. Однако отец вскоре выкрал его у жены и сбежал. С тех пор мадам Амино не имела о нем никаких вестей, а ведь прошло уже двадцать пять лет. Тогда она еще не была мадам, она стала ею позже, когда вернулась в Японию и познакомилась с перспективным молодым человеком, который несколько лет спустя занялся недвижимостью и сказочно разбогател. Этот человек скупал земли и здания по дешевке, предвидя скорый рост цен на них, а потом продавал. В итоге он превратился в могущественного человека в масштабах всей страны. Когда он умер, все богатство досталось супруге – мадам Амино. Теперь мадам Амино скучает. Среди ее причуд покупка в рабство некогда популярного писателя Кубитакэ. Кубитакэ, несмотря на бешеный успех, отошел от литературы и решил посвятить свою жизнь построению свободного общества. Для этого он приобрел танкер и стал искать деньги на обустройство маленького государства на нем. По его замыслу, этот танкер будет блуждать по Мировому океану, свободный от законов всех стран. Но идея провалилась, Кубитакэ влез в долги и в итоге добровольно разместил объявление для продажи себя рабство. Мадам Амино оплатила его долги, и теперь Кубатакэ без какой бы то ни было неприязни служит своей повелительнице – проводит с ней время в безумных разговорах, массирует ей ступни и чувствует себя гораздо лучше.
Для поисков сына мадам Амино как раз хочет отрядить этого писателя-расстригу, а также нанятую ей девушку Майко, которая пользуется удобным предложением и бросает опостылевшую карьеру финансового аналитика. Кубитакэ ищет Масао (сына мадам) в Японии, Майко для той же цели отправляется в Нью-Йорк. Там Майко выходит на связь с господином Катагири, в которому Масао попал из рук укравшего его отца. Катагири бывший солдат Японской империи, доровольно сдавшийся американцем в конце войны. Вот уже сорок лет он живет в США и понемногу забывает японский. Майко узнает, что господин Катагири создал с супругой некую «организацию сирот», которая выдавала детей, лишившихся родителей, родителям, лишившихся детей. Выдавала временно и за деньги. Для Катагири эта идея «детей напрокат» стала философией жизни. С ней он связывает свои особые воззрения на будущее Японии, Америки и всего человечества. В основе ее - абсолютная свобода. Отсутствие привязанности к родителям, к обычаям, к религиям. Масао, получивший американское имя Мэтью, тоже стал «ребенком напрокат». Позже о себе он скажет: «Сейчас я думаю: именно благодаря тому, что я стал сиротой, я смог избежать увлечения патриотизмом, стремлением к миру, любовью к человечеству – этими песнями, исполняемыми стройным хором вечно грызущихся людей». Когда он вырос, то отправился в Японию.
В Японии он занимался чем попало. Он называет себя «профессиональным другом и любовником». Он общается с людьми за деньги и спит с ними тоже за деньги. Впрочем, иногда и просто так. Изредка подрабатывает, давая дорогие уроки английского. «Япония, Америка и Россия, - пишет Симада, – это три великих страны, где не знают иностранных языков». Поэтому учителя языков, особенно носители, так востребованы. Мэтью оказывает что-то вроде психологической помощи, смысл которой в полном освобождении человека от мучающих его переживаний через общение, выпивку, секс и трансгрессию. Вот кредо Мэтью: «Для человека, чье тело полно удовольствий, и секс, и науки, и преступления, и ад, и болезни, и безумие, и ночь, и смерть – все источает свет». При этом «профессиональная любовь», которой занят Мэтью, полезна и ему самому: «Секс со сменой ролей был подобен метафоре моего образа жизни, который я выбрал, независимо от того, нравилось мне это или нет».
Но на этом таланты Мэтью не кончаются. Дело в том, что еще у Катагири он научился общаться со своим двойником по имени Микаинайт. Катагири сам воспитывал в детях раздвоение личности. Этот Микаинайт живет у него за спиной, дает советы, комментирует поступки. Для кого-то это клинический симптом шизофрении, для самого Мэтью – обретение самости. Мэтью благодаря Микаинайту умеет влезать в чужие сны, собственно, он и есть «повелитель снов». Сон для него чрезвычайно важен. Это способ собрать себя. Память, тело – все это во время бодрствования разорвано на куски. Только во сне они обретают единство. С помощью снов он умеет устанавливать контакты с людьми, которые находятся далеко. При этом он никогда не поддается соблазну и не использует свои навыки для мести. Мэтью никогда не входит в чужие сны, чтобы отомстить. Он выше этого и говорит, что желание мести можно утолить, пойдя к морскому берегу и вдоволь там накричавшись. Особые способности Мэтью видны и в приземленном материалистическом мире. Врач сообщил ему, что обычно у бодрствующего человека наблюдаются только гамма- и бета-волны в мозге. У тех, кто овладел навыками медитации, могут появиться альфа- и тета-волны. Тета-волны обычно видны во время сновидений. Но у Мэтью эти волны есть и во время бодрствования. Следовательно, он по уровню сознания равен йогу, который даже с открытыми глазами занят медитацией.
В романе Симады развита особая религиозная концепция, которая, впрочем, не так удивительна, если знать синтоистские традиции Японии с их многобожием. Богов, согласно этой концепции, больше, чем людей. Они вполне себе антропоморфны: влюбляются, ссорятся и дерутся. При этом плохо в них не верить. «Неверующий человек похож на волчок, который вращается вокруг самого себя, наверное, это очень утомительно. <…> Неправильно думать, что Бога нет или Бог один. В мире существует несметное число богов, повстречав их, подружись с ними». Все эти многочисленные боги похожи на воплощенные архетипы самости из юнговской аналитической психологии. Им не нужно фанатично поклоняться. Их нужно просто открыть в себе. Не к самости ли Мэтью пытается привести других людей?
Пока Мэтью спит с разными женщинами, общается с бездомными, дает уроки английского и занимается черт знает чем еще, его разыскивают мадам Амино, девушка Майко и бывший писатель Кубитакэ. А эти персонажи тоже остро не принимают жизнь современной Японии. Например, мадам Амино тратит деньги в свое удовольствие. А удовольствие у нее одно – поощрение людей, способных ввергнуть мир в состояние хаоса. Именно поэтому она покупает в добровольное рабство писателя Кубитакэ. Что касается Майко, то у нее жизненный кризис. Кстати, она очень глубоко понимает смысл слова кризис. Этимологически «кризис» - это «суд». Вот и Майко хочет, чтобы наступил великий кризис. «Пусть этот идиотский вертящийся мир отмоется, как во время всемирного потопа, и откроет свое светящееся обнаженное тело. И тогда можно будет сразу отличить красивое от безобразного». Она молода и, конечно, хотела бы создать семью. В основе ее характера лежит простое желание найти что-то стоящее в жизни. Что-то, что «можно почувствовать кожей, увидеть глазами, потрогать руками, прижаться щекой». Деньги обладают всемогуществом, но они не являются чем-то стоящим. Стоящим может быть мужчина, потому что его можно любить. Поэтому Майко, не дожив до тридцати, уже осознает, что тратить всю жизнь на зарабатывание денег – абсолютно тупиковый путь. Ей, может быть, даже не нужен «настоящий мужик», который, как учила ее мать, абсолютно ничем не отличается от обычного. «Настоящим называют мужика, который выглядит господином, не прилагая никаких усилий для этого, не возвышая и не принижая себя». Что касается Кубитакэ, то он тоже проходит через кризис, творческий. Он говорит о себе: «Если начнешь писать роман, то нужно продолжать, другого не дано. <…> Романы не заканчиваются. Их заканчивают суетливые читатели, но не писатели. <…> В результате убить роман – единственное, на что я оказался способен.»
Герои «Повелителя снов» живут в чрезвычайно современном мире. Предвоенная и военная эпохи с их цензурой нравов и культом традиционного этикета ушли в прошлое навсегда. Современный мир – безумен. Не потому, что в характерах героев есть что-то извращенное. Мир безумен потому, что между вещами открываются тайные связи, характерные для эпохи глобализации. Вот тезисы Симады: «Один только слух, что премьер-министр провел время с гейшей, приводил в движение сотни миллионов иен». Или: «Когда у обитателя леса в центре Токио (Императора – С.С.) поднималась температура, совершались еще более крупные сделки». Мир управляется денежными потоками, и именно против этой реальности протестует та же Майко. В каком-то смысл японская извращенность – это защита от уродливой реальности бизнеса. Те, кто не может защищиться, пьют. «По всей Японии, во всех ее уголках, напивается несколько миллионов человек. Мученья, ревность, усталость, тучей окутывающая тело, - все пьют саке, жалуясь на жизнь. На работе не ладится, начальник – дурак; не прощу мужнину измену; лучше сбежать в дзэнский монастырь, чем терпеть издевательства в школе; он сказал мне: «Выбирай – или я, или работа», я выбрала работу, но без него плохо, надо бы найти себе кого-нибудь.» Вечные неврозы, разумеется, ведут к росту популярности дешевой эзотерики. В одном из эпизодов книги описан любопытный предсказатель судьбы, который измерял ауру на ладони специальным приборчиком, а потом по компьютеру читал клиенту толкование. (В России про эти лживые приборчики рассказывали по федеральным каналам в 2010-х, а в Японии это было реальностью еще 25 лет назад).
В Японии слишком быстро произошла смена идентичности, вызванная поражением в войне. Для эмигрантов вроде господина Катагири Япония умерла. Он как раз создает «республику сирот», чтобы «прожить историю после гибели Японии». При этом Катагири очень остро воспринимает все связанное с родиной. Симада пишет про него: «Если неправильно истолкуешь его сложные чувства по отношению к Японии – можно обжечься. В любом случае ясно одно: господин Катагири представляет тип бывшего японского солдата, которого в Японии уже не встретишь». Лишь Мэтью, кажется, умел понимать его. С ним единственным он говорил по-японски. Для Катагири Мэтью был единственными гражданином Японии, существующей в его сознании. Кажется, что еще немного и японцы вообще потеряют самобытные национальные признаки. Кубитакэ вспоминает, что, когда он путешествовал, его всегда принимали не за японца, а за кого-то другого. На Шелковом пути – за узбека, в Монголии – за китайца из Шанхая, в Шанхае – за тибетца, в Нью-Йорке – за мексиканца, в Берлине – за турка. А ведь Японии есть что предложить миру уникального, ни на что не похожего. Чего стоит одна письменность. Любопытна реплика одного из героев: «Иероглиф сам обладает значением. Наверное, иероглифы возникли неожиданно, из леса, гор, поселков, из отношений между людьми». Разве можно сказать подобное про латинский алфавит?
Масахико Симада сам жил в США и поэтому оригинально сумел сравнить Нью-Йорк с Токио. Токио, по его мнению, – это город ровной и гладкой тоски. Чтобы выжить в таком мире, необходимо искать шероховатости. Наример, заводить любовниц и творить безумства. Токио – город потерянной памяти. События вчерашнего дня засыпает песком, и их уже плохо видно. То, что случилось пять или десять лет назад, приходится откапывать из-под земли. Но Токио обладает силой притяжения. Именно она вызывает у Мэтью ответную реакцию – желание совершить побег в невесомость. Чем же отличается Нью-Йорк? Да тем хотя бы, что в Нью-Йорке любой человек со странностями может завести свой бизнес и неплохо заработать. В Токио же на своей странности много не заработаешь.
Роман Симады поражает охватом тем и глубиной их художественного освоения. Всего в 27 лет он написал эту книгу. Чем-то она напоминает творчество раннего Кэндзабуро Оэ, скажем, роман «Опоздавшая молодежь». «Повелитель снов» - еще один угол взгляда на болезненность современного японского общества, которое само для себя создало невыносимые условия в погоне за экономическим чудом. Жизнь японцев – это перманентный кризис, не ведущий к смерти, которая, как кажется иногда, вполне не помешала бы. Голая пытка. «Кризис, не приводящий к смерти, похож на болезнь Меньера или на ревматизм. Будущее покрыто мраком, страдаешь от нескончаемой морской болезни, от пронзающей боли в суставах и ноющей боли в мышцах, остается только брести по безбрежной пустыне, еле передвигая ноги по песку. Наверняка знаешь только одно: умереть ты пока что не умрешь, а может статься, и потом тоже». Может быть, некоторым героям этой книги самое место в психоневрологическом диспансере, но слишком уж пронизаны искренностью и близостью к истине их наблюдения и слова. Для всех без исключения героев книги важно найти нечто значимое, стоящее, самость. При этом писатель отказывается от горестного, сожалеющего стиля изложения. Он вполне умеет посмеяться над собой. В одном эпизоде он сообщает, что будет брать интервью у своего героя, только вот герой хочет запросить высокий гонорар. И оставляет отзыв студентки о себе: «Сладенькие романы. Не хватает ему трудностей жизни». Вывод из книги пророческий: «Сны всегда продолжаются, они должны продолжаться. Как только они перестанут продолжаться, наступит смерть». Разве не во сне живет Япония сегодня, повально уходящая в виртуальную реальность?
Сергей Сиротин