noblit.ru
В книге Гузель Яхиной рассказывается о непростой жизни обычной татарской женщины Зулейхи Бакиевой. Неграмотная Зулейха, едва понимающая по-русски, живет в небольшом поселке с суровым мужем старше ее на тридцать лет и столетней свекровью. Жизнь это почти рабская. Прав и свобод у Зулейхи никаких, есть только обязанности. Если муж упрекает все-таки за дело, то от свекрови оскорбления приходится терпеть часто необоснованные. Свекровь не скрывает ненависти к Зулейхе, она считает ее слишком слабой и недостойной ее сына. Иначе как объяснить, что четырех дочерей она принесла в семью и все четыре умерли во младенчестве? На дворе 1930 год. Советское правительство продолжает политику коллективизации и раскулачивания. Муж Зулейхи считается кулаком. Еще бы, ведь у него есть корова с теленком, запасы пастилы и сушеного мяса, и даже зерна на посев. Все это отобрать прибывает молодой инспектор Игнатов. Отобрать мирно не получается - ему приходится застрелить мужа Зулейхи. И тридцатилетнюю вдову, даже не представляющую, как теперь жить одной, отныне ждут трудные испытания - ее как жену кулака ссылают на восток. Путь к месту ссылки непрост. Сначала состав с ссыльными полгода гоняют по железной дороге, потом баржа, на которой их сплавляют по реке, терпит крушение. Зулейха выживет, но лишь для того, чтобы встретить первую и самую страшную зиму. Выжившие на барже - тридцать человек, которых бросают на произвол судьбы в тайге на берегу Ангары. Присматривает за ссыльными все тот же Игнатов. Сотрудник органов, с которым он сюда добирался, отказывается везти его обратно и оставляет ему только патроны да мешок соли. Теперь тридцать человек должны суметь выжить. Они роют землянку, Игнатов охотится, жизнь наступает голодная и холодная. Однако выжить удается, чему очень удивляется сотрудник органов, возвращающиеся в эти края по весне. Приезжают новые ссыльные, начинается строительство бараков. За годы здесь вырастет настоящий поселок. Зулейха родит от покойного мужа сына, который проведет детство и отрочество здесь. Игнатов одичает и почти сопьется. И с другими участниками истории произойдут свои метаморфозы. Зулейха не счастлива, но и не несчастна. Она просто не знает другой жизни.
Хотя книга эта в общем-то посвящена мрачноватому быту ссыльных, мрака как такового в ней нет. И ссыльные воспринимаются не столько как люди лишенные права на жизнь или униженные, сколько как люди как раз нашедшие способ жить там, где сделать это невозможно. Но это и не роман-прославление мучеников советской власти. Советскую власть здесь не обличают даже ее жертвы. Никто не занят выяснением подобных отношений, на повестке дня другая задача - выжить. Некоторые люди здесь слишком умны, чтобы заниматься бесполезной критикой (образованная интеллигенция, владеющая французским), другие слишком далеки от интеллектуальной жизни (Зулейха). И все заняты делом. Их занятия Гузель Яхина весьма детализирует, чем отчасти превращает свой роман в классическую робинзонаду. Только Робинзон уповал на провидение, а ссыльные верят только своим рукам. На берегу Ангары нет бога и дьявола. Зулейха привыкла задабривать духов в родной деревне, подносить им угощение, но здесь в поселке, получившем название Семрук, она не чувствует духов. Есть только люди и природа. Взгляд аллаха сюда не достаёт.
Роман Гузель Яхиной не вписывается в каноны летописи и хроники или даже в античные «труды и дни». Фактология в тексте очень важна, однако она не получает преимущества над художественными поисками и работой со словом. Отчасти эту прозу можно назвать даже «пересвеченной», слишком уж много здесь ярких сравнений, эпитетов, метафор. Все предельно ярко, все играет цветом и светом, и тут же понимаешь, что так играть может только грань между жизнью и смертью. Реалии царят нешуточные. Речь не только о суровой зиме на Ангаре, можно вспомнить хотя бы то, как в начале книги Зулейха отправлялась с мужем за дровами. Разыгралась метель, и вот Зулейха уже не видит дальше собственного носа, теряя не только мужа, но уже и собственные руки из вида. Она готовится умирать, считая, что муж не будет ее искать. Таковы вот традиционные семейные ценности в Татарской республике. И все-таки «Зулейха» не депрессивна, она прославляет жизнь. «Любовь в аду» - как пишет в предисловии Людмила Улицкая. Будущее есть даже у сына Зулейхи, казалось бы, обреченного жить в ссылке с ярлыком «сын кулака». Несмотря на то, что условия жизни в поселении не располагают к доброте и отзывчивости, долгое, хотя и по-прежнему полутюремное сожительство ссыльных в Семруке приводит иногда к чудесам тепла и человечности. Игнатов, некогда прибывший в Семрук надзирателем, преследуемый во сне душами загубленных им людей, способен, оказывается, на великодушие, которое, впрочем, ему ничего не стоит. В общем, автор «Зулейхи» не стремится превращать всех, кто сотрудничал и помогал советской власти, в демонов. Много в этом мире предательства, смертей, подлости, но далеко не все есть подлость.
Особенно интересно художественное изображение врача Семрука, некогда профессора Казанского университета, а теперь просто доктора Лейбе. С приходом Ленина к власти Лейбе натурально сошел с ума. Его многокомнатная квартира превратилась в коммуналку. Сам он стал беспомощным и превратился в человека, во всем зависящего от своей экономки-кухарки, которая в итоге пишет на него донос, чтобы завладеть его роскошной комнатой. Гузель Яхина нашла замечательные метафоры для выражения безумия Лейбе, отказавшись от «стандартной суровости», которую так и ждешь, когда речь заходит о людях, не сумевших пережить наступление нового порядка. Нет, Лейбе сходит с ума почти мило. Его сумасшествие по-прежнему страшно, но обладает такой странной и почти притягательной выпуклостью, что действительно веришь, что именно так и попадают к психиатру. И как ни странно ссылка его почти вылечивает. Снова мы видим торжество земли, жизни и труда.
Работа Гузель Яхиной, несомненно, событие в современной русской литературе. Достоверный текст о прошлом, написанный тем, кто в описываемое время не жил, - всегда событие. Но дело даже не только в тщательно воссозданной атмосфере ангарской ссылки. Дело в том, что простой человек и его жизнь по-прежнему интересует современных авторов и они умеют рассказать об их жизни интересно. Одновременно «Зулейха» - это касательная к официальной истории раннего СССР, то есть та классическая «правда жизни», от которой мы уже успели подустать на волне регулярных исторических разоблачений по телевизору. Впрочем, текст Яхиной не вызывает ни чувства дежавю, ни усталости. В нем есть подлинное и, к сожалению, всегда свежее страдание, пусть и чужое, но отзывающееся сочувствием. Такие тексты призваны учить не повторять исторических ошибок. Правда, литература в России уже давно не имеет социальной силы. Так что, к сожалению, на резонанс эта книга вряд ли сможет рассчитывать. Читать же ее - следует.
Сергей Сиротин