noblit.ruГробница для Бориса Давидовича. Данило Киш. Перевод Елены Сагалович
«Гробница для Бориса Давидовича» - самая известная и самая скандальная скандальная книга Киша, кроме эссе «Урок анатомии». Споры вокруг книги не утихают до сих пор. Во времена Югославии Тито книга несла актуальную повестку и стала памятником жертвам репрессий. Завистники и поборники цензуры пытались найти изъян и кропали многочисленные исследования, дабы доказать, что книга — плагиат. Стоит, конечно, заметить — стилизация — излюбленный прием Киша, возможно — это и есть камень преткновения. Правда, звезда на аллее славы до сих пор не дает завистникам покоя и дискуссии не утихают, несмотря на то, что Югославии Тито давно уж нет. Но какое поколение не пыталось сбросить с пьедестала авторитеты? Это уже отдельная история.
Сам сборник — семь стилизованных вымышленных биографий, переплетенных между собой общим временем и персонажами. Есть довольно смелые сравнения гонений евреев в Средневековой Европе с гонениями в 30-е годы XX-го века. Герои либо трикстеры, как мелкий авантюрист и пройдоха Микша и пахан Орел, либо писатели: Б. Д. Новский, А. А. Дармолатов, Гульд Версхойл, - попавшие на наковальню истории. Все они пытаются выжить в тяжелое время, кому-то удается лучше, кому-то хуже.
Странные жизни, события (революции, ложь, предательство, месть) с зачастую разрушительными и неожиданными последствиями создают увлекательные истории. Спокойный тон и зачастую неожиданное развитие этих жизненных историй на столь коротком пространстве делают их интригующим чтением, и в описании всегда трагических судеб персонажей есть некоторая сила. Порой голос повествования Киша ироничен и жесток, в другой раз — лиричен и хрупок, но всегда истории лишь вымысел, хотя надо отдать должное автору, ему веришь, и иногда истории напоминают документ, что и сам писатель иронично обыгрывает:
Может быть, мне было бы разумнее выбрать какую-то иную форму повествования, эссе или очерк, где я мог бы все эти документы использовать традиционным способом. Но в этом мне препятствуют два момента: во-первых, неуместность приведения живых устных свидетельств в качестве документов, а во-вторых, я не мог отказать себе в удовольствии повествовать, дарящем писателю иллюзорную идею, что он созидает мир, и, следовательно, как говорится, его изменяет.
Читателю же лишь остается поддержать автора в созидании иного, возможно лучшего мира.