noblit.ru
Евгений Водолазкин. Брисбен. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2018.
Стремительная популярность к Евгению Водолазкину пришла после публикации романа «Лавр», который издан на настоящий момент сумасшедшим для серьезной литературы тиражом. Несмотря на чрезвычайно примитивное религиозное содержание, «Лавр» был восторженно принят нашей публикой. Затем вышел роман «Авиатор» и, наконец, «Брисбен», вошедший в короткий список «Большой книги» 2019 года. «Брисбен» - это роман об успехе? - спрашивают автора. Отчасти, отвечает Водолазкин, но больше о смысле жизни. Как и в «Лавре», писатель дает мало по-настоящему глубоких ответов на подобные вопросы, но здесь хотя бы есть движение в сторону реальной жизни, проблемы которой понятны каждому. В центре романа человек, потерявший из-за болезни смысл существования. Как его теперь найти? Ответ писателя – двигаться не только в направлении будущего, но и в направлении прошлого.
Смысл жизни в книге теряет Глеб Яновский – суперуспешный музыкант, у которого долгое время все было хорошо. Он выступает с гитарными концертами по всему миру, от отеля до концертного зала перемещается в лимузине, после выступлений поздравить его часто приходят известные и влиятельные люди. Денег, как можно полагать, у него тоже немерено. Впрочем, назвать его баловнем судьбы нельзя. Начинал он, как говорится, с низов, и всего добился сам. В романе прорастают друг в друга два временных пласта, первый – это настоящее время (2013-2014 гг), когда Глеб уже состоявшаяся звезда, второй – годы детства и молодости (1970-е, 1980-е). О Глебе и его феномене написаны уже несколько книг, но сам он не вполне ими доволен. Ему бы хотелось, чтобы в книге о нем было показано, как музыка рождается из жизни. За эту задачу берется писатель по прозвищу Нестор, с которым Глеб случайно знакомится в самолете. И именно поэтому становится понятно, почему Глеб так тщательно вспоминает прошлое – он вспоминает его для себя и еще чтобы поведать Нестору для книги.
Прошлое у Глеба было стандартным. Детство он провел в Киеве, мать была русской, отец украинцем. Позже родители развелись. Глеб рано поступил в музыкальную школу, закончил курс по домре, потом принялся за гитару. Талант у него был несомненный, но из-за подросткового смятения духа, несчастных влюбленностей и переживаний с музыкой он жизнь не связал, а поступил в Ленинград на филологический факультет, где встретил будущую жену-немку. С ней он остался на всю жизнь. Пара работала в советской школе, потом мыкалась в Германии, перебиваясь работой и временным жильем при богословском учреждении, и только когда Глеба случайно заметили, дела резко пошли в гору. В пути Глеба к вершинам славы нет ничего порочного, все произошло благодаря случаю, а в дальнейшем упорному труду. Глеб – не гений и даже не виртуоз. До первых выступлений на публике он брал уроки мастерства у ведущих специалистов. Знаменитым он стал благодаря своей технике исполнения, подразумевающей «гудение» голосом, которое сопровождает гитарную партию. Теперь он собирает крупнейшие концертные залы и от желающих увидеть его нет отбоя. Он стал суперзвездой без преувеличения и может выступать с такими музыкантами как Пол Маккартни или Миг Джаггер на благотворительных концертах. Слава не портит его, он не предается никаким страшным порокам и лишь изредка позволяет себе интрижку на ночь, да и то с согласия жены, у которой из-за бесплодия начались проблемы с алкоголем.
Все меняется внезапно. Неожиданно Глеб замечает, что не может нормально играть – рука плохо сгибается. Диагноз неутешителен – Паркинсон. Глеб понимает, что это конец, но пытается утешать себя тем, что некоторые паркинсонщики вроде Мухаммеда Али жили еще десятки лет. Он теряет смысл жизни и отчасти находит его в помощи тяжело больной девочке-пианистке, дочери женщины, в которую он был влюблен подростком. Эта спонтанная помощь от всего сердца маленькому человеку, которого он даже не знает, кажется, позволяет ему на время встать на ноги. Но трагедия в его жизни остается. Что теперь делать? Как теперь жить?
Впрочем, опыт трагедии появляется у Глеба уже в юности. Он глубоко переживал, когда на пляже стал свидетелем чужой смерти, и обращался к религии, хотя в Советском Союзе это было небезопасно. Его детство не было пронизано абсолютным светом, как в книгах советских писателей о подростках. Он рано столкнулся с грубостью жизни – с разводом родителей, конфликтами в музыкальной школе, неразделенной любовью. Его мать всегда мечтала об австралийском городе Брисбене, который стал для нее символом рая. Позже она туда действительно уехала. Эта тоска по раю, вечная неудовлетворенность жизнью, и позволяют назвать «Брисбен» более реалистическим произведением, чем тот же «Лавр», где герои Водолазкина предлагали, отбросив все сложности и частности, просто верить в Бога без всяких уточнений и оговорок. В «Брисбене» же даже Бог, похоже, не может решить всех проблем. Глеб проникся религиозностью в юности благодаря деду, который отвел его в храм. Помнит он и облик божественной благодати, когда к священнику в этом храме на голову и руки садились птицы. Реалии 1970-х в Киеве, может быть, выписаны не очень подробно, но писатель их, несомненно, знает. Он пишет о том, как в Киеве все хотели учиться в русских школах, тогда как в украинских учились только дети украинских писателей. Пишет о проблемах, которые могли возникнуть, если образовательное руководство узнавало о посещениях церкви. Пишет о концентрате кваса, который не растворялся в воде, хотя должен был заменять нормальный розливной напиток. И вся эта жизнь, в которой еще не стоял вопрос об успехе и деньгах, была у Глеба пронизана трагическим предощущением, что однажды и он умрет.
Примерно двадцать лет спустя Глеб поднялся на вершину славы, однако успех и деньги не испортили его. Музыка стала для него призванием. Она для него не вечность, но напоминает о вечности. Хотя в целом Глеб скорее логоцентричен – для него музыка рождается из слова. Он много размышляет об искусстве, о его природе и назначении и в итоге отказывается разделять искусство и жизнь. Вот его кредо: «Видеть в музыке не отражение жизни, а ее продолжение, высшую, что ли, часть. Так, моцартовский Реквием был для него не описанием ухода, а самим уходом; не изображением страдания, а собственно страданием». Популярен Глеб стал, как уже говорилось, благодаря своему «гудению». Критики усматривали в этом сверхмелодию, которую сравнивали со сверхтекстом Джойса или Пруста, то есть тем, что написано между строк. И на очередную книгу о себе он соглашается не из тщеславия, а просто потому что, наоборот, хочет отделить успех от себя. Глеб понимает, что популярный музыкант Глеб Яновский – это уже не вполне он. Его популярный образ связан с поклонниками и прессой, но не с ним самим. Ему нужна книга о его жизни.
«Брисбен» - это попытка жизнеутверждения там, где ее, казалось бы, быть не может. Узнав диагноз, Глеб с ужасом сознает, что его тело больше «не подлежит ремонту» и он никогда больше не вернется на сцену, во всяком случае, со сложными произведениями. У Глеба вся жизнь представляла собой развитие, а теперь развитие кончилось, он пришел к концу пути. И ему остается только внять совету, исходящему из религиозного мировоззрения: жить не только будущим, но и прошлым. Потому будущего вообще нет, оно тут же становится настоящим. Такой совет более действенен, чем призывы верить в Бога во что бы то ни стало в «Лавре», поэтому «Брисбен», безусловно, роман более приближенный к проблемам реальной жизни. Водолазкин ведет своего героя извилистым путем, в котором есть подъемы и спуски, опыт чужой смерти и предощущение своей, невероятный успех и внезапный конец пути, поэтому советы жить прошлым нельзя считать простенькой религиозной фантазией, это попытка действенного решения проблемы и примирения с собой, попытка приблизить Австралию и ее город Брисбен. Но нельзя отнять и другого: раз уж мать Глеба мечтала об Австралии, значит, и в Союзе, и в России ей чего-то не хватало. Глеб тоже мечтает о рае, поэтому «Брисбен» - это также роман о пути к мечте и о встречающихся на этом пути препятствиях.
Сергей Сиротин