noblit.ru
Надин Гордимер была свидетельницей конца политики апартеида в Южноафриканской Республике. Но конец этот был очень затянутый. Выступления чернокожих, недовольных подчиненным положением, в той или иной степени продолжались всегда. Случались отдельные особо масштабные восстания вроде событий 1976 года в Соуэто, которые имели долгое политическое эхо. Апартеид, его восприятие белыми и черными – главная тема творчества Надин Гордимер. В небольшом романе 1981 года «Народ Джулая», получившем мировую известность, писательница сталкивает представителей разных рас и пристально следит за тем как они пытаются понять друг друга. На русский язык роман не переводился.
Это история двух белых, Бэма и Морин Смэйлз, которые еще недавно жили Йоханнесбурге и имели все, что нужно для жизни – дом, автомобиль, слуг. Однако в 1980 году на улицах города начали стрелять. Не то чтобы раньше не стреляли, но сейчас дело приняло угрожающий оборот. В 1976 году, когда выступления были наиболее масштабными, Бэм говорил, что все обойдется. Говорил он так и раньше. Теперь же он понял, что, оставшись в городе, может потерять жизнь. Вместе с женой Морин и детьми он садится в свой желтый пикап, грузит кое-какие пожитки и, следуя указаниям своего чернокожего слуги, отправляется в сельскую местность, где Джулай (так зовут слугу) некогда вырос и провел часть жизни. Так Бэм, уверенный в себе архитектор, вынужден признать, что теперь во всем зависит от слуги. Чернокожему Джулаю ничто не стоит, например, сказать, что у него живут белые. Чем это может кончиться? Бэм понимает: сейчас, когда черные близки к тому чтобы взять власть, они по всей стране могут быть солидарны, а значит, их и здесь могут убить. Приходится верить Джулаю и во всем полагаться на него.
Условия жизни в деревне, куда они прибывают, для них очень непривычные. Люди живут в хижинах с глиняными стенами и соломенной крышей. В такой хижине теперь живет и Бэм с семьей. Еще не в каждой деревне имеется сооружение, выполняющее функции церкви, со шпилем и крыльцом, которые предписывали строить ранние миссионеры, считавшие, что Бог не мог жить в доме чернокожего с круглой крышей. Вместо колокольни могли использоваться обычные листы железа, свисающие с дерева, в которые ударяли для сбора людей. Чтобы под рукой постоянно была вода, Бэму приходится самому мастерить резервуар для нее – до него об этом никто не додумался. Он с женой мечтает о сигаретах и бокале вина, дети мечтают о сладостях, но ничего этого здесь нет. Бэм пришел сюда не от хорошей жизни – ему просто некуда было больше бежать. Он решил довериться слуге, потому что понимал – тот единственный знает дорогу в обход автомобильных трасс. Они ехали в деревню три дня, в обычной ситуации потребовался бы день. Когда-то в поисках работы Джулай пришел в город пешком, ночью отгоняя львов костром. Поэтому он исходил все тропы здесь собственными ногами. Кроме того, Бэм знает, что ни он, ни жена не сделали ему ничего плохого. Они одели и обули Джулая, дали ему приличную зарплату и не требовали от него слишком много. У Джулая даже были редкие для чернокожего привилегии: выходные по средам и воскресеньям и возможность приглашать друзей к себе. У Джулая в деревне есть семья, которой он присылает деньги, но видится он с родными лишь раз в несколько лет. Зато у него есть новая девушка в городе, которую он ото всех скрывает. Морин знает об этом и пытается найти равновесие в отношениях с Джулаем. Она чувствует, что ее воля по-прежнему имеет власть над ним. Она разрушает его и одновременно собирает воедино, как корни дерева одновременно разрушают и связывают камни в почве. Она пытается сохранять с ним строгость как хозяйка, но понимает, что в действительности во всем зависит от него. Единственное оружие против него – это угроза доложить его жене о девушке в городе. Но лучше было бы просто уехать отсюда. Ей остается только день за днем следить за тем, как Бэм пытается поймать правительственную радиоволну. Но новости приходят неутешительные – везде стреляют, везде столкновения.
А Джулай чувствует себя как дома. Он почтителен с хозяевами, но пользуется безнаказанностью. Он не мстит им ни за что, он просто так устроен. Он ребенок природы и берет все, что дает жизнь. Например, она дает ему оставшийся без присмотра пикап, спрятанный в кустах. Он принадлежит Бэму, но Джулай самовольно заводит его и просит друга из деревни научить его водить. Позже он уже самостоятельно отлучается, а когда его спрашивают, почему он без спроса взял машину, отвечает: ну, я же ездил в магазин! Вы же хотите кушать? В отношениях между вчерашними хозяевами и слугой есть напряжение и нет полного понимания. Состояние Морин – это «агонизирующая тревога», она «кошка в мышиной норе». Она и Бэм учатся жить по-новому, они даже вынуждены съездить к вождю, чтобы узнать его мнение по поводу их пребывания в деревне. Им это все не близко, но они понимают, что должны соблюдать церемониал. А потом из их хижины пропадает ружье, которое они спрятали в соломенной крыше. Это уже не шутки. Понятно, что ружье взял кто-то кто пойдет сражаться против белых, но как его теперь найти? Джулай не знает или, что тоже вероятно, только делает вид, что не знает. Морин задумывается: будет ли Джулай, который долго жил под властью белых и вдруг увидел, как эта власть развалилась, подчиняться приказам вождя? И какими будут эти приказы?
Йоханнесбург и деревня Джулая – это два разных мира. Бэм размышляет о цене смерти. Его старший партнер купил смерть по цене личного самолета, в котором разбился. А смерть пожилой матери Джулая – это охапка дров, которую она переносит на голове и которая вгоняет ее в землю. Морин топит новорожденных котят. Она не хочет быть иждивенцем и соглашается работать в поле. Однако, когда она выходит в поле и юбка оголяет ее ноги, чернокожие женщины открыто смеются над ее варикозными венами. Ей приходится со всеми общаться готовыми формулами. Подходит она, например, к пикапу и с неудовольствием видит, что в нем копается Джулай. Она спрашивает в чем дело? Джулай отвечает заготовленной формулой слуги, «приспособленной поймать эхо озабоченности хозяина, тактично избежать схватки и конфликта, выдать фразы из миссионерской школы и вернуть божественной воле хозяина нейтральность». Да и английский Джулая ужасен. Это английский, услышанный на кухнях, на заводах и шахтах. Он основан на приказах и отчетах, а не на обмене идеями и чувствами. Джулай невежествен и неграмотен. Он никогда не снимал деньги со своего банковского счета. Ему объясняли, как умножаются проценты, что для этого не нужно работать, и он размышлял, как же это изобретательно придумали белые. Деньги, лежавшие в банке, он никогда не трогал руками. Если бы не Бэм и Морин, те накопления, что у него были до поступления к ним на работу, так и лежали бы под матрасом в коробке из-под сигарет.
И все же Бэму и Морин трудно смириться с новыми условиями. Когда они отправляются к вождю, то выглядят менее опрятно, чем Джулай. Почему? Потому что Морин отказалась использовать утюг, разогретый на костре. Бэм не знает, как делиться новой определенностью с женой. Он привык быть с ней лишь в тех условиях, к которым привык. Здесь все было иначе. Раньше он убеждал ее уехать, теперь он должен был думать, как остаться, если вождь скажет им уйти.
«Народ Джулая» - это попытка белых расслышать голос черных. Услышать не привычные слова, звучащие в городе Йоханнесбурге, а понять, что думают те, кто жил в Африке всегда. Опыт этот и успешен, и безуспешен одновременно. Бэму и Морин трудно принять новые реалии жизни, с другой стороны, увиденный новый мир, кажется, немного их изменил. Чернокожие Гордимер не идеализируются, они «не добрые дикари» и часто кажутся отталкивающими. Но учиться понимать их, по ее мнению, совершенно необходимо. Без этого мир апартеида, который писательнице всегда был противен, разрушить нельзя.
Сергей Сиротин