noblit.ru
Антон Понизовский в 1991 году окончил факультет журналистики МГУ и после этого работал тележурналистом и продюсером телепередач. В 2013 году вышел его дебютный роман «Обращение в слух», который стал одной из самых обсуждаемых книг года. Также он стал финалистом премии «Большая книга». Обсуждать в этом романе есть что, ибо тема его велика. Ни много ни мало автор задается вопросами что есть русский народ и какова так называемая загадочная русская душа? На такую тему нужно решиться. Даже великие русские писатели не всегда имели ответы. Понизовский ответы имеет, хотя приходит к ним не сам, а при содействии текстов Достоевского. То есть «Обращение в слух» по смысловому содержанию не авангардный текст, оторванный от корней, а самый что ни на есть традиционный, наследующий классической русской литературе.
Традиционно для русского романа здесь и конфликтное построение. Сталкиваются две непримиримые точки зрения. Одна утверждает, что русский народ богоизбран, другая – что русские люди обыкновенные свиньи, которые должны умолять о эволюции. И сталкиваются эти точки зрения не в России, а вдали от нее, в благословенной Швейцарии. Здесь живет обычный русский парень Федя. Родился он в России, но его родители развелись. Отец, имевший кое-какие деньги, решил, что лучше всего исполнит свой родительский долг, если отправит сына учиться за границу. Так он и делает, и Федя получает прописку при Фрибурском университете. Он ассистент профессора, специалиста по сравнительной этимологии. Занимается Федя интересным проектом. Смысл его состоит в том, чтобы собрать устные свидетельства людей, живущих в России, об их жизни и судьбе, и на основе этих рассказов вывести признаки русской души. Людей для интервью выбирают принципиально необразованных, обычно из деревень и маленьких городов. Именно они, как предполагается, являются носителями исконного русского характера, не испорченного городской цивилизацией. Записи рассказов уже сделаны, Федя занимается тем, что расшифровывает их. Живет Федя в пустующем отеле и, как видно, от материальных трудностей не страдает. В один из дней он сводит знакомство с парой - Дмитрием Всеволодовичем Белявским и его супругой Анной. Знакомство возникает на основе общего интереса к Достоевскому, оказывается, Белявский ранее писал по нему научные работы. И вот после пары стаканов пива Федя уже ведет Белявских в отель, где дает им послушать записи из России. Возникают споры. Там, где Федя пытается увидеть очистительный огонь страдания, Белявский видит мрак и грязь. У Белявского, очевидно, уже прожившего большую половину жизни, нет иллюзий. Его яркие и убедительные аргументы, в основе своей атеистические и приземленные, доказывают, что русский народ – это тупиковая ветвь человечества. Но Федя с ним категорически не согласен. Он возвышенный молодой человек, душой принимающий христианские ценности, и для него русский народ пронизан духовностью.
Записанные истории, если смотреть на них непредвзято, действительно поражают беспросветностью. В них сплошь насилие и даже криминал. Вот женщина-сирота, начинавшая как побирушка. Вот другая женщина, сменившая трех мужей, потому что все были алкоголиками. Вот жертва дедовщины музыкального училища при армии. Вот летчик, во время войны попавший в плен, и из-за этого долго не могший получить работу по специальности, хотя был отменным пилотом. Вот пожилой мужчина, который из-за проблем со здоровьем, вынужден был сделать операцию и жить с катетерами, через которые теперь выходит моча. Вот новобранец с травмой позвоночника, полученной на тренировке, которая сделала его инвалидом. Или вот девушка с Кавказа, придерживающаяся строгого кодекса поведения, к которой нагло пристают в Москве. И еще множество историй: жена не хочет хоронить мужа, которого ненавидит; человека переехала машина, и никто не подходит помочь, и так далее. Кругом царит беспомощность, агрессия, нежелание помогать друг другу, злость по отношению к родным, алкоголизм. Один рассказчик настроен воинственно, он готов крушить все, если народ поднимется. Он ненавидит Путина и особенно Медведева и верит, что только тотальный бунт все исправит. Это классический пример «войны невежества против несправедливости», по Жванецкому. Этот рабочий со стройки считает, что виноваты евреи и масоны, что их всех надо перевешать. Что нужен новый Сталин, который наведет порядок. Что раньше было лучше, чем сейчас. Его можно понять, но можно ли принять решение, которое он предлагает? Опять беспросветная тоска и отсутствие выхода. Жена Белявского Анна делает вывод: русский мужик попросту вымирает. Он не нужен семье и стране и занимается планомерным самоуничтожением.
Белявский идет еще дальше, его наблюдения очень радикальны. Он вообще не считает русских людьми. Людей, говорит он, делают человеческие потребности, а у русских потребности животные. Какие это потребности? Пропить последние деньги, валяться пьяным с утра, заставить жену работать вместо себя, научить трехлетних дочерей материться. Именно это он слышит в записях Феди. Смысл цивилизации по Белявскому – это устранение боли. Против боли не помогут федины рассуждения о небесном мире. Поможет только анестезия. А ведь анестезия существует всего сто лет. Даже Пастернаку, казалось бы, современному поэту, чистили кисту в челюсти без анестезии, потому что ее еще не было. Белявский точно объясняет почему русские – тупиковая ветвь. Бывают, по его мнению, две цивилизации – прошлого и будущего. В цивилизации прошлого человека поддерживает семья, род. В цивилизации будущего – государство. А русского никто не поддерживает. Семье он не нужен, а про государство и говорить смешно. Поэтому вывод прост – весь русский народ с его животными инстинктами нужно поместить за колючую проволоку и там оставить на триста лет, пока он сам не разовьется, как это было в Европе. Для Белявского Европа – это все самое лучшее, что дала цивилизация, хотя согласиться с этим, конечно, очень трудно. Белявский говорит: «Русский на Западе – это подросток во взрослом мире»; «психологический возраст русских – ну, в большинстве своем – лет двенадцать-тринадцать». Для него это инфантильный народ и с помощью идеи об инфантильности можно, на его взгляд, объяснить почти все. Впрочем, утверждать, что в Европе нет проблем или хотя бы повсеместного социального неравенства может только наивный человек, хотя Белявский и не наивен.
И только Федя пытается найти контраргументы. Русский народ пьет? Так это потому, что он ощущает внутреннюю пустоту. Ее можно заполнять как водкой, так и Богом, они похожи. Русский народ вообще избран Богом. Он страдает, но через страдание понимает свое предназначение: «русский человек – гражданин вечности, призванный показать миру высшую правду». Без Бога для Феди вся жизнь – это прозябание в одной комнате. Это не означает, что он живет, не выходя из комнаты, это скорее метафора. Вся земная жизнь, все желания и ощущения – это фотообои в комнате, а сама комната никуда не девается. Вырваться можно только в «горнее отечество», в небесный мир. Он, уверен Федя, будет дарован после смерти. Белявский и Федя согласны только в одном – русскому человеку всегда хочется выйти за пределы. Он может страстно заняться саморазрушением, а может с не меньшим рвением отправиться в Иерусалим. Но на этом сходства в их мнениях заканчиваются. Белявский – законченный русофоб, Федя – религиозный идеалист. Где-то между ними оказывается жена Белявского Анна. Она тоже делает любопытные наблюдения: «Когда русские пьют – они все шаманы. Это древнее-древнее, в тысячу раз древнее вашего христианства… Войдите в любую квартиру – не в центре, «дизайнерскую» с искусственными людьми, а в любом Мончегорске… да или даже в Москве – только подальше, в Печатниках, в Марьине, на Капотне – откройте полупустой шкаф с бельем, на кухню пройдите, чтобы клееночка липкая, чтобы в линолеуме дыра, и за дверью бачок течет ржавой струйкой – что, вы думаете, это? Бедность? Нет. Это калиточки, это тропиночки и закоулочки в ночь». Россия, считает Анна, - это страна вечной тьмы.
Споры Феди и Белявского, конечно, очень праздные. На это обращает внимание сам Федя, говоря, что они вот тут в Швейцарии дискутируют, а ведь судьбы за историями стоят реальные и полные страдания. Ни Феде, ни Белявскому не нужно думать как выжить. Оба могут позволить себе покататься на лыжах в Альпах, чего не может сказать о себе ни один из записанных рассказчиков. Их споры оторваны от реальной жизни, хотя и приближены к ней максимально – как может быть приближен глаз ученого к пробирочному стеклу. Феде хочется верить, что он что-то понял, Белявскому же на других людей наплевать. Федя возмущен: ведь вы же изучали Достоевского! Изучать можно и червей, отвечает Белявский. Так что этим двум людям, во-видимому, никогда не понять друг друга. Что касается образа России и русских, то идеализм Феди, конечно, будет смотреться проигрышным в глазах большинства людей, рационально смотрящих на мир. Понизовский, очевидно, на стороне Феди, но слишком уж чудовищным выглядят в рассказах людей образы России. Так что, увы, и мнение Белявского так просто со счетов не сбросишь.
Сергей Сиротин