noblit.ru
Роман Виктора Гюго «Девяносто третий год» появился в печати в 1874 году. Писателю было уже за семьдесят. На страницах книги он решил вернуться к событиям восьмидесятилетней давности и рассказать читателям, какие же это были великие события. Здесь действуют реальные исторические персонажи, которых, пожалуй, даже слишком много. Гюго упоминает в разных контекстах несколько сотен имён, которые сегодня вряд ли скажут что-то даже французам. Это бесконечные военные, бесконечные священники, бесконечные политики регионального масштаба, из чьих деяний и сложилась Великая французская революция. Впрочем, писателю интересны не только исторические детали, которые нам сегодня покажутся незначительными. Для него события 1793 года - это повод, несмотря на жестокую гражданскую войну, восславить саму жизнь. До такой степени он, по-видимому, не любил монархический строй.
Роман Гюго посвящен так называемой Вандейской войне, то есть боевым действиям в ходе гражданской войны в Бретани. Париж, где революционеры-республиканцы уже победили, направил войска на запад, что подавить мятеж крестьян, которые приняли сторону монархии. Сопротивление крестьян возглавил восьмидесятилетний бретонский принц маркиз де Лантенак. Гюго пишет, что это был крепкий старик, одетый в крестьянскую одежду, сил и энергии у которого было как у сорокалетнего человека. Маркиз де Лантенак прибыл в Бретань, некогда свои владения, на английском корабле. Он надеется объединить крестьян в борьбе против революции, а также рассчитывает на помощь англичан. На французской земле де Лантенак вынужден скрываться, его главный враг - собственный внучатый племянник по имени Говэн. В финале романа противники сойдутся. Говэн вместе со своим учителем Симурдэном и армией в несколько тысяч человек будут осаждать родовую крепость Говэнов под названием Тург, где укроется де Лантенак и ещё восемнадцать его сторонников, которых осаждающие именуют не иначе как разбойниками. Несмотря на колоссальное неравенство сил и, следовательно, предрешенный исход, битва не будет лёгкой. Итог сражения и поведение де Лантенака приведут молодого Говэна к моральной дилемме, решение которой по совести может привести его самого к смерти. На эти масштабные исторические события накладывается история простой бретонской крестьянки. Дом ее был разрушен, муж убит на войне, а она сама пустилась бежать вместе с тремя малолетними детьми. Позже детей у нее отобрали монархисты, а ее саму расстреляли, но ей удалось выжить. В час роковой битвы за Тург она окажется свидетельницей, причем будет решаться не только судьба де Лантенака, но и ее собственных детей.
Гюго поражен масштабом событий 1793 года. Для него все в этот год необычайно значительно и велико. Читая его восторженные слова о деятельности Конвента и потоки сравнений в превосходной степени, создаётся впечатление, что для него Французская революция - это явление такое же, как события, описанные в Евангелиях. Давая на своих страницах пространно высказаться монархистам, Гюго тем не менее однозначно принимает сторону революции, видя в ней исторический закон прогресса. Конвент у него символ победившей республики. Он подробно и с удовольствием описывает его демократические принципы, а именно на каких местах сидели какие политические силы. Не забывает он сказать и о том, что на заседания Конвента допускался простой народ. Однако единства среди творцов революции не было. Робеспьер, Дантон и Марат, встрече которых посвящена одна глава, предстают людьми с разными политическими взглядами. Особенно различны их мнения касательно гражданской войны. Один считает, что главная опасность исходит из Пруссии, другой - что из Вандеи и помогающей ей Англии, третий - что из самого Парижа, где в тавернах собирается слишком разношёрстная публика. Трое молодых политиков яростно спорят и не могут прийти к единому мнению. И всем им остаётся жить меньше года. По книге Гюго можно детально восстановить жизнь Парижа в конце 18-го века. Он подробно описывает быт простых обывателей и оставляет немало интересных наблюдений.
Герои книги почти мифичны в своей доблести и желании послужить господину. Это касается как монархистов, так и республиканцев. В армии Говэна во время осады Турга некоторые солдаты обижаются на командира, когда он не даёт им права выступить в авангарде, хотя это означает неминуемую смерть. У осажденных так же: сторонники де Лантенака с радостью принимают смерть, лишь бы спасти маркиза. Такое показное презрение к смерти, описанное с пафосом, конечно, напоминает больше о древних сказах, чем о реалистической литературе. У Гюго солдаты сами желают умереть, лишь бы умереть в бою. Невольно вспоминается эпиграф к одной из книг Виктора Астафьева о войне, где он говорил о том, что «упоение в бою» - это застарелые слова. В общем, писатель, очевидно, сильно героизирует войну 1793 года.
Но пафос его касается не только войны. Нередки монологи его героев длиной на полторы страницы, где одна мысль повторяется с десяток раз на разные лады. Такие монологи произносят не только Говэн и де Лантенак, но и крестьянка, мать троих детей. По сюжету книги, этим детям угрожает опасность и их спасение, по мысли Гюго, стало бы отражением высшей справедливости, которая выше политических распрей. Детей Гюго обожествляет. Он обожествляет их неведение и невинность, которые для него важнее, чем слова учёных и философов. Разглядывая детей, наблюдая за их поведением и тем, как они познают мир, писатель славит вечное обновление жизни, приветствуя юность.
«Девяносто третий год», несомненно, достоверный исторический роман. Но он перенасыщен фактами, которые к тому же часто подаются так, словно они всем общеизвестны. Гюго очень глубоко знает историю Франции, но исторический нерв в его романе живёт в теле полуромантического приключения, которое покрыто кожей пафоса. Слишком много высокопарных слов, слишком много подозрительного героизма, проявленного не в защиту, скажем, семьи, а в защиту абстрактных идей, которые пока ещё никто не воплощал в реальности. В общем, этот не самый современный роман написан не на самую современную тему, хотя представление об истории Франции конца 18-го века он может дать великолепное.
Сергей Сиротин