noblit.ru
Сюсаку Эндо. Скандал. М.: Иностранка, 2008.
Крупнейший японский писатель Сюсаку Эндо известен прежде всего как автор-христианин. С одной стороны, для страны, где христианство запрещалось и активно насаждались то буддизм, то синтоизм такое вероисповедание выглядит экзотическим. С другой, учитывая чрезвычайный эклектизм японской духовной жизни, все выглядит уже не столь необычным. Можно вспомнить начало романа Ясунари Кавабаты «Старая столица», где герои рассматривают христианскую статую в саду. Сюсаку Эндо учился во Франции, интересовался французской литературой, поэтому «литературный национализм», иногда характерный для японцев, ему не свойствен. Роман «Скандал», написанный уже в пожилом возрасте, исследует изнанку христианского мироощущения, с которым Сюсаку Эндо жил всю жизнь. Писатель задается вопросом: а так ли все благопристойно в душе человека, долгие десятилетия следовавшего христианским ценностям? Можно ли назвать его святым или же это дьявол, надевший маску добропорядочного человека?
В романе выведен пожилой писатель Сугуро, как считается, альтер-эго самого Сюсаку Эндо. Сугуро – очень известный и популярный автор-христианин. Жизнь его – это образец добропорядочности. Он был женат на одной женщине и ни в каких интрижках на стороне замечен не был. С женой у него полное взаимопонимание, они давно уже угадывают мысли друг друга. Сугуро работает в съемной квартире, в кабинете, который, как он сам вдруг понимает, напоминает материнскую утробу. Все там на своих местах. Однако в книгах он описывает не столько христианский восторг от любви к жизни, сколько мрак и темноту души. Впрочем, он всегда сохраняет дистанцию и в реальную бездну старается не погружаться. И тут в одночасье все меняется. Становится известно, что некто похожий на Сугуро как две капли воды совершает в Токио ночные похождения. Этот человек – страшный развратник, не брезгующий даже несовершеннолетними школьницами. И всякий, кто видит его, непременно принимает за известного писателя Сугуро. Сугуро обеспокоен этой ситуацией, ведь она может повлиять на его репутацию. Он сводит знакомство с женщиной по имени Нарусэ, которая работает добровольцем с детьми, страдающими от тяжелых болезней. Эта Нарусэ странная женщина. Днем она волонтер, а по ночам предается разврату, причем не испытывая по этому поводу больших душевных мук. Она хорошо знает злачные места Токио и без труда устраивает Сугуро встречу с двойником. Сугуро так и не понял, кого он увидел в отеле с обнаженной школьницей – себя или другого человека. Похоже, что себя. Беда в том, что, выводя эту школьницу из отеля, он попался на глаза одному беспринципному журналисту, который не замедлил поймать его в объектив.
Некоторая недопроясненность сюжета позволяет говорить почти о мистике, впрочем, легко объясняющейся с помощью психиатрического инструментария. В самом деле, существует ли объективно мерзкий двойник Сугуро? Кажется, что да, ведь его видит большое количество людей. И в то же время он прочно сидит в бессознательном писателя. Это особый двойник, материализовавший, сорвавшийся с поводка призрак, которого Суруго упорно не хочет замечать, но которого замечают все вокруг. Он действует в особом модусе психологической реальности, и смысл его существования – это насилие над благопристойностью. В общем, это однозначно персонификация Тени в юнговском понимании. Тот самый животный скелет в шкафу, который сознание пытается упрятать поглубже, а бессознательное, наоборот, выталкивает на поверхность. Знаем мы об этой Тени Сугуро не так много и каждый раз задним числом. Тень не произносит ни единого слова, у нее нет имени, есть только отвратительные пошлые действия. Встреча с Тенью у Сугуро происходит бессловесно и без личного контакта лицом к лицу, и все равно она повергает писателя в состояние шока. Коронный прием психологической Тени – это внезапное появление и разрушение всех сознательных установок. И история писателя Сугуро действительно приходит к читателям словно из сочинений Фрейда или Юнга. Сугуро ничем в жизни не заслужил душевных страданий. Он избрал благородный труд христианина и писательское ремесло, заслужил высокий авторитет, и теперь на склоне лет может похвастаться целой армией поклонников. И вот неожиданно вся благопристойная жизнь рушится. Значит, не так уж все в порядке в душе у Сугуро?
Многое в современной японской культуре испытало влияние юнговской психологии. В этом смысле Сюсаку Эндо тоже можно поместить в ряд с Юкио Мисима, Кэндзабуро Оэ и Кобо Абэ, которые обращались к теме душевной раны, оставляемой слишком глубоким погружением в бессознательное. Но бессознательное в «Скандале» не коллективное, оно личное, хотя отчасти история Нарусэ и ее мужа-военного, рассказанная почти вскользь, позволяет навести мост между частной историей и уже по-настоящему значительными вещами вроде массовых зверств японцев во Второй мировой войне. По большому счету, история мужа Нарусэ даже важнее истории Сугуро. У Сугуро «всего лишь» личные проблемы, тогда как муж Нарусэ – военный преступник. В Китае во время войны он фактически сжег целую деревню, заперев жителей в домах. Сжег без приказа, просто потому что так захотелось. Но это инфернальное действие, когда он вернулся к мирной жизни, не сделалось для него ночным кошмаром. Наоборот, истошные крики жертв стали для него либидозной энергией. Это ощущение разделила с мужем и сама Нарусэ, которую такой поступок лишь привел в возбуждение. Теперь они на пару черпают душевные и, очевидно, эротические силы в этом массовом убийстве. Подобный сюжет позволяет видеть в Сюсаку Эндо наследника Достоевского, ибо тема здесь одна и та же – упоение злом, падением, развратом и преступлением. Муки совести возможны, но они не способны отвратить от желания вновь и вновь подпитывать себя пороком.
Тема сексуальности важна в «Скандале». Нарусэ прямо обвиняет Сугуро, что он боится этой темы. Сугуро про себя это отчасти признает. Для Нарусэ же в этом особой проблемы нет. Она давно разделила свою жизнь на две половины. Днем она заботливая няня и сиделка, ночью – развратница. В сексуальности она видит принципиально иную сторону человеческой природы, сопряженную со страхом. Сугуро же с тем, что в нем есть что-то неконтролируемое, смириться не может, хотя о чем-то подобном и пытается писать в книгах, правда, в гомеопатических дозах. Роман Сюсаку Эндо очень мал по объему, и пространного развития всех этих вопросов читатель не найдет. Но можно попробовать до-выразить за писателя основную тему книги. В сущности, эта тема ответственности. Возможна ли вообще христианская литература, если человек наполовину животное? Обязан ли тот, кто пишет христианские книги, сам быть идеалом христианина? Должен ли писатель полностью брать ответственность за всю свою природу, а не только за ее часть, видимую на дневном свету? Конечно, Сюсаку Эндо только ставит эти вопросы, ответа у него нет. «Скандал» - это история в жанре «неприятного анекдота», правда, с катастрофическими последствиями для своего героя. Анекдот превращается в психологическую травму и почти рушит жизнь того, кто всю жизнь видел перед собой свет. Интересно было бы узнать, насколько близки описанные в «Скандале» проблемы самому писателю, но очевидно, что идеализировать человеческую душу он не спешит.
Сергей Сиротин