Для посетившего в 1905 г. Норвегию М. М. Пришвина она была «страной Бьёрнсона и Ибсена». Однажды, плывя на пароходе, он решил подзадорить своих норвежских попутчиков, назвав Гамсуна и Бьёрнсона шведами. На него обрушился целый шквал негодования, особенно в отношении «перепутанного» Бьёрнсона: "Норвежец! Уж такой норвежец!«— услышал он возмущенные голоса.
Кто же этот «такой норвежец»? В чем состоит его особенная роль в норвежской культуре? Дореволюционный издатель и переводчик солидного двухтомного «Полного собрания сочинений» Б. Бьёрнсона М. В. Лучицкая вступительную статью к нему начинает словами: «Назвать Бьёрнсона — значит развернуть норвежское знамя»... Справедливые слова, хотя бы потому, что Бьёрнстьерне Бьёрнсон — автор норвежского национального гимна.
Величественные строки, созданные им, вот уже полтора столетия поют норвежцы:
Да, мы любим край родимый,
Край лесистых круч,
Море, ветер нелюдимый,
Небо в хлопьях туч.
Любим дым родного дома,
И отца, и мать.
Стужи бодрость нам знакома,
Солнца благодать.
(Перевод В. Левика)
Впрочем, в книге дается и другой перевод гимна.
В гимне, созданном Бьёрнсоном, удивительным образом выражен национальный дух народа и мироощущение норвежца, для которого страна — как семья, и любовь к родине начинается с любви к родителям. Норвежец привязан не только к родной земле, ее просторам, то есть к земле-почве, но и к данной ему Богом водной глади, лесистым кручам и даже хмурому, в клочьях туч небу. Таким образом, важнейшей составляющей любви к родине является любовь к природе.
По первоначальному замыслу, норвежский гимн начинался так:
Голубая страна среди пенистых волн,
А вокруг острова, словно стайки птенцов...
Вышесказанное не означает, что Бьёрнсон был далек от общественных устремлений. Напротив, с юных лет он принимал активное участие в политической жизни, был одним из первых в Европе, кто стал призывать к борьбе за мир и всеобщему разоружению. По его инициативе в Норвегии был организован «Союз борьбы за мир», он способствовал также развитию дружеских связей между Скандинавскими странами и Россией, одновременно выступая против политики царского правительства по отношению к Финляндии, отстаивал и интересы словаков, находившихся под властью Австро-Венгрии.
Как личность, Бьёрнсон был мятежной натурой, человеком вспыльчивым, порывистым, способным на неожиданные поступки. «Человеком мгновения» называли его современники. При этом его никогда не покидали обостренное чувство справедливости и желание понять других. Он всю жизнь искренне служил красоте и добру. Это нашло отражение и в его поэзии. Лирика Бьёрнсона, по утверждению одного из ведущих норвежских исследователей Ролфа Неттума, обладает всеми чертами классики и является неотъемлемой частью национального культурного достояния. Строки: «Страна, что лежит среди вечных снегов...» или «Да, норвежская природа женской сущности сродни...» — известны почти каждому норвежцу. Его поэтические произведения весьма многообразны как по темам и жанрам, так и по архитектонике. Это стихи и о любви, многие из которых стали популярными романсами, и о многоликости норвежской природы, а также кантаты, марши, оратории, посвященные событиям общественной жизни. Остается лишь добавить, что мало кто из норвежских поэтов мог бы похвастаться таким количеством стихов, положенных на музыку.
* * *
Бьёрнстьерне Мартиниус Бьёрнсон родился в 1832 г. в усадьбе Квикне в Эстердалене (средней части Норвегии) в семье сельского священника. Отец писателя женился на Элизе Нурдрок из семьи шкиперов и купцов в знаменитом приморском городе Крагерё. Ее среда была более интеллектуальной, нежели среда Бьёрнсонов; некоторые ее представители были причастны к искусству. Достаточно сказать, что музыку к национальному гимну на слова Бьёрнсона написал не кто иной, как его восемнадцатилетний кузен Рикард Нурдрок, ставший впоследствии выдающимся композитором.
Когда 8 декабря в семье Бьёрнсонов появился первенец, на небе особенно ярко светило созвездие Большой Медведицы (в норвежском языке это название не имеет оттенка женского рода), и родители решили, к неудовольствию приходского священника, крестившего младенца, модифицировать традиционное в их роду мужское имя Бьёрн и назвать своего сына Бьёрнстьерне в честь созвездия, буквально «медведь-звезда». Имя оказалось пророческим. Бьёрнстьерне Бьёрнсон со временем стал звездой на небосклоне норвежской литературы, а также в норвежской культуре и общественной жизни.
Мальчику не было еще и семи лет, когда семья переехала в усадьбу Нессет в провинции Румсдал в северо-западной части страны. Впоследствии он запечатлел эти места, славящиеся своей красотой, в стихотворении «Румсдален»:
Студит лицо мое ветер свежий.
Ручьи, водопады с обеих сторон,
Здесь фьорд ревущий водой оглашен.
Румсдален мой непокорен и горд,
Ни перед кем он главы не склонял.
А народ? Он природе под стать.
Коль тебе удалось фьорд узнать —
Значит, ты узнал и народ...
(Перевод Д. Голубкова)
Воспитание мальчика в любящей семье, где росли еще пятеро детей, было тем не менее суровым. Отец объяснял детям необходимость добропорядочного поведения, внушая при этом страх перед Всевышним, адом и людским наказанием. Одним из самых страшных воспоминаний детства были для Бьёрнстьерне переживания, связанные с публичной казнью, на которую его привел отец, чтобы навсегда отвратить юную душу от порока. Об этом — автобиографический рассказ «Ужасное впечатление детства». В нем описаны все тягостные подробности гнусной процедуры казни. Мальчик с ужасом осознает, что молодой человек, соблазнивший девушку и взявший на себя вину своей матери, убившей эту девушку, вызывает у него сочувствие. Автор приходит к выводу, что смертная казнь, отвратительная сама по себе, отнюдь не способствует смягчению нравов.
После окончания школы в Молде Бьёрнсон приехал в Кристианию (тогдашнее название Осло) и поступил в пользовавшуюся популярностью гимназию Хертвига, которую шутливо впоследствии назвал в стихах «фабрикой студентов». В ней готовили в университет. Знаменательно, что в то же самое время в ней учились Генрик Ибсен и другие будущие норвежские классики: Сигмунд Винье и Юнас Ли.
Уже в эти годы, когда Бьёрнсону не было и двадцати, сложился устойчивый круг его интересов: театральная жизнь и литература. Он следит за развитием рабочего движения под руководством Маркуса Тране. В 1851 г. газета «Моргенбладет» публикует его первое стихотворение «Водопад». Для молодого Бьёрнсона стало совершенно очевидным, что его душа не лежит к теологии и, следовательно, он не пойдет по стопам отца, так же, как не привлекает его карьера государственного чиновника. Он решает целиком посвятить себя литературе. Его политические симпатии и эстетические идеалы складываются под влиянием творчества норвежского романтика Хенрика Вергеланна. В 1859 г. молодой Бьёрнсон начинает анонимно выпускать иллюстрированную «Народную газету», предназначенную «для просвещения и развлечения».
О Бьёрнсоне нельзя сказать, что он вышел из народа, он всегда был связан с народной крестьянской культурой, был ее частью. Как известно, в Норвегии никогда не было крепостного права, не было дворянства, как, скажем, в Швеции, Англии, Германии. С самого начала образование было доступно детям не только из купеческих или чиновничьих семей. Свидетельство тому— роман Арне Гарборга «Крестьяне-студенты» (1883 г.). Для Бьёрнсона крестьянское сословие— не только родная среда, но и нечто большее, предмет восхищения, воплощение самой сущности жизни. В эссе «Как я стал поэтом» он описывает сценку, которую наблюдал во время поездки в Швецию. Однажды в Упсале он видел, как солдаты смеялись над своим товарищем, крестьянским парнем, называя его деревенщиной. Бьёрнсон с негодованием и гордостью пишет, что в Норвегии такое невозможно, потому что она в своей основе — крестьянская страна.
С истории крестьянского парня Тронда, представленной в одноименном рассказе (1857), начался Бьёрнсон-прозаик. Но настоящий успех пришел к нему после выхода в свет его прославленной повести «Сюннёве Сульбаккен». Повесть имела ошеломляющий успех, и весь ее тираж — 10 000 экземпляров, большой по тем временам — был распродан. Вскоре она была переведена на шведский, английский, немецкий, голландский языки и стала хрестоматийной.
Эту повесть можно с полным правом считать образцом того нового повествовательного искусства, за которое ратовал писатель, в котором элементы современности должны были сочетаться с традицией саг и народных сказок. В связи с пятидесятилетним юбилеем выхода повести в свет он сказал о ней: «...это апология крестьянства. Все понимают, что в языке наших крестьян слышны отголоски саг и что их жизнь остается первозданной, близкой той, что запечатлена в сагах. Их жизнь является образцом, фундаментом жизни всего нашего народа, которую необходимо строить, опираясь на историческое прошлое».
Сюжет повести прост и незамысловат. Молодой парень Торбьорн с хутора Гранлиен, по названию которого, согласно норвежской традиции, он носит фамилию, с раннего детства влюблен в дочку владельцев соседнего хутора — Сюннёве Сульбаккен. Из-за своего вспыльчивого неуравновешенного характера парень все время попадает во всевозможные переделки, пока, наконец, пройдя ряд испытаний, не обретает способность смирять свой нрав и не соединяется с любимой девушкой. Эта повесть не только о возвышенной любви двух юных сердец на фоне величественных норвежских гор, долин, высокогорных пастбищ, но и о внутреннем становлении человеческой личности. Умение управлять своими страстями имеет для Бьёрнсона величайший религиозно-этический смысл, знаменует победу добра над злом.
Сумрачный, окруженный еловым лесом, хутор Гранлиен (Еловый склон) и почти всегда купающийся в солнечных лучах Сульбаккен (Солнечная гора) знаменуют духовный контраст героев. Повесть была написана в 1857 г. за десять лет до создания Ибсеном «Пера Гюнта» и бессмертного образа Сольвейг, прославленного на весь мир музыкой Эдварда Грига. По словам критика Эдварда Беера, своей повестью Бьёрнсон явился «предшественником и вдохновителем Ибсена».
Писатель работал над повестью с огромным увлечением. Первоначально счастливый конец не предполагался, но автор настолько полюбил своих героев, что все же решил соединить их. Причем последняя сцена, когда Торбьорн приходит с отцом свататься к Сюннёве, получает, наконец, согласие и благословение ее родителей, сидит рядом со своей избранницей и смотрит из окна на свой родной хутор, стала классической в Скандинавии:
— Куда ты смотришь? — прошептала она.
Он повернулся к ней, долго и нежно смотрел на нее, потом опять поглядел в окно.
— Я смотрю на Гранлиен,— сказал он.— Как странно смотреть на него отсюда.
Другие крестьянские повести Бьёрнсона также имели большой успех и составили целый новый пласт в норвежской и, шире, скандинавской литературе. В повести «Арне» (1858), высоко оцененной прославленным датским исследователем Георгом Брандесом, последний увидел призыв к оседлой крестьянской жизни, озаренной светом любви к родной земле. Ее герой — сын женщины из бедной крестьянской семьи и беспутного сельского музыканта — мечтательная и одновременно раздираемая внутренними противоречиями натура. Несмотря на полное отсутствие какого-либо биографического сходства, неровный и вспыльчивый характер героя оказался чрезвычайно близким писателю. Бьёрнсон признавался, что после написания повести ощутил себя так, как будто бы выдал что-то очень сокровенное о самом себе.
История «Веселого парня» (1860) — это радостное шествие его по жизни, но отнюдь не бездумное и бесшабашное, а напротив, осмысленное, исполненное веры в высокий смысл человеческого бытия, цель которого — земное счастье, на которое Всевышний и благословляет человека. Трудолюбие, целеустремленность, преодоление гордыни в своей душе приводит героя к счастью и гармонии.
В последней из крестьянских повестей Бьёрнсона — «Свадебный марш» (1872) — доминирующим является все тот же мотив: преодолевая различные жизненные препятствия, парень добивается руки девушки. Финал — соединение влюбленных — выглядит своеобразным архетипом, обобщенным смыслом человеческой жизни. Во всех крестьянских повестях Бьёрнсон стремится внушить читателю веру в жизнь, ее неисчерпаемые возможности, в способность человека, с благословения божьего, вершить свою судьбу и ковать собственное счастье...
Многие критики считали эти повести своего рода идиллиями или пасторалями. Они и вправду освещены особым светом возвышенного отношения к жизни, ощущением ее значимости, как это, впрочем, присуще сагам. Исследователи называли художественный метод Бьёрнсона «поэтическим реализмом», но это не означает, что писатель всегда только поэтизирует, «улучшает» действительность; порой идиллия взрывается. Таким взрывным моментом является, например, рассказ сугубо отрицательного персонажа Аслака из «Сюннёве Сульбаккен» о судьбе его матери, соблазненной богатым хуторянином.
Таким образом, творчество Бьёрнсона пронизано социально-критическими тенденциями. Об этом он очень убедительно сказал в речи в связи с присуждением ему в 1903 г. Нобелевской премии именно за «благородный идеализм и возвышенные идеи». Бьёрнсон считал, что художнику необходимо иметь мужество запечатлевать отвратительные явления действительности, не теряя при этом веры в прогресс человечества, гуманизм, в то, что добро способно одержать победу над злом.
Велика роль Бьёрнсона в развитии норвежского театра. Статуя Бьёрнсона вместе со статуей Ибсена стоит при входе в норвежский национальный театр в Осло, в котором он был директором с 1865 г. по 1887 г., а до этого занимал аналогичный пост в Бергене
Бьёрнсоном был создан цикл пьес на темы национальной истории, по материалам саг и хроник раннего норвежского средневековья. В 1857 г. им была написана первая драма «Между битвами», далее последовали «Хульда-хромоножка» (1858) и «Король Сверре» (1861). В связи с выходом последней в России Л. Н. Толстой писал о Бьёрнсоне: "...Это один из современных авторов, которых я наиболее ценю, и чтение каждого его труда доставляет мне не только большое удовольствие, но открывает новые горизонты«[1]. За этими драмами последовали другие. Особняком при этом стоит историческая драма «Мария Стюарт» (1864), в которой главное внимание уделено не трагической судьбе шотландской королевы, а идее демократии и народовластия.
В
Бьёрнсон, конечно же, не одобрял свободы нравов в стиле "Движения богемы«[2], но в то же время его честная благородная душа, жаждавшая справедливости во всем, не могла принять двойной морали, которая предписывала «порядочной» женщине быть верной женой и закрывать глаза на внебрачные связи мужа, к каким бы последствиям это ни вело. В пользовавшейся неизменной популярностью пьесе «Перчатка» девушка Свава отказывает своему жениху, узнав об его легкомысленном прошлом, хотя он и глубоко раскаивается в нем, и надежда на примирение как будто бы остается. В драме нашли отражение носившиеся в воздухе идеи социал-дарвинизма, теория наследственности, осознание роли среды в формировании личности. Для многих тогда социал-дарвинизм стал своеобразным «евангелием». Всем этим проблемам Бьёрнсон посвятил также свой известный доклад «О единобрачии и многобрачии», с которым объездил всю Скандинавию.
Тема призвания, осознания человеком смысла своей земной жизни — одна из ведущих в творчестве Бьёрнсона. Об этом говорится и в «Веселом парне», ставшем агрономом, и в повести «Рыбачка», героиня которой стала актрисой, и в исторических пьесах, особенно в «Сигурде Йорсалфаре», совершившем паломничество в Иерусалим, и его брате Эстейне, который понял свой долг в том, чтобы оставаться в своей стране и способствовать процветанию ее народа.
В
В романе «Флаги в городе и в гавани» (перевод его в России появился в 1891 г. под названием «Новые веяния») запечатлена история усадьбы Годсет и маленького городка, находящегося в непосредственной близости от нее. Безумные выходки и бесчинства владельцев этой усадьбы происходят на фоне косности, невежества, лицемерия, царящих в городке, но постепенно и сюда доходят новые идеи и веяния. Находятся люди, убежденные в том, что путем просвещения и неустанного труда, веры в добро можно изменить жизнь к лучшему (заметим, что, как бы наивно эти идеи ни звучали теперь, они не оказались утопическими. Скандинавия, избежав сильных социальных потрясений, в общем и целом построила достойную жизнь для своих граждан). В честь этих светлых личностей, а не по случаю свадьбы местного «столпа общества» распутного лейтенанта Фюрста, от которого во время венчания ушла невеста, «развеваются флаги в городе и в гавани»... О романе и его авторе Л. Н. Толстой отзывался так: "Он во всем верен себе, искренне любит добро и потому имеет, что сказать, и говорит сильно. И я все, что он пишет, читаю и люблю, и его самого тоже«[4].
Роман «По Божьему пути» явился в какой-то степени итоговым. В нем нашло отражение новое кредо писателя, которое он вкладывает в уста священника Эдварда Тофта: «Я тот путь называю Божьим, по которому идут хорошие люди». Сам писатель говорил ранее, что верит «не в грундтвигианство, не в догмат Троицы, не в текст Библии, а во Всевышнего, его вечные откровения, неизменную помощь во всех бедах и горестях человеческих».
Отношение к Бьёрнсону и его личности в течение всей его жизни было неоднозначным, но никогда не было равнодушным. Одни считали его негодяем, вероотступником, предателем, свернувшим с пути, завещанного предками, для других — он дорогой сердцу соотечественник, борец за светлые идеалы «такой же, как и все, только крупнее и богаче других как личность».
* * *
Бьёрнсон прожил долгую гармоничную жизнь. Несмотря на ветреность в ранней юности, он был долго и счастливо женат на Каролине Реймерс, которая пожертвовала ради него театральной карьерой. Во время празднования золотой свадьбы Бьёрнсон шутливо заметил, что она была «хорошим якорем для него». Ибсен с восхищением говорил, что у нее была удивительная способность «создавать вокруг себя дом, домашний очаг». Не случайно в рекламных буклетах, посвященных музею-усадьбе Бьёрнсона, последняя называется «Аулестад. Дом Каролины и Бьёрнстьерне Бьёрнсона». Собственно понятие «музей» лишь отчасти применимо к Аулестаду, простоватому деревянному строению среди холмов, деревьев, полей. В нем нет никакой музейной отрешенности. Жизнь здесь никогда не прекращалась. Большой дом писателя — национальная реликвия и потому собственность государства. В других строениях живет его внук с семьей, который, как и многие поколения его предков, занимается сельским хозяйством. Крестьянская традиция продолжается. Вся атмосфера усадьбы несет на себе печать личности Бьёрнсона, его простоты, чувства собственного достоинства, единения с природой и демократизма.
Бьёрнсон страстно любил жизнь, ему было трудно примириться со старостью и болезнью. Уже лежа на смертном одре, он сочинил кантату, в которой прославлял жизнь. Подозвав к себе дочь Дагне, он торжествующе спросил, можно ли предположить, что подобное произведение написано умирающим, как мужественно сказал он о себе. Он успел также дать заголовок стихотворению, которое так никогда не было написано,— «Мир спасут добрые дела». Эту строчку принято считать своеобразным поэтическим завещанием Бьёрнсона.
Бьёрнсон скончался в Париже в 1910 г. Его тело было перевезено в Кристианию и похоронено на территории кафедрального собора норвежской столицы. В связи со смертью писателя появилось множество некрологов, в том числе в стихах. Пожалуй, один из самых выразительных был написан Кнутом Гамсуном, его младшим современником и почитателем:
Нам постучали в дверь.
Неужто весть дурная?
Мы замерли вдоль фиордов и долин.
И руки опустились, и веки увлажнились.
— Какая весть, гонец?
— ОН умер. Все. Конец.
Эти строки знаменовали конец земного пути писателя, но, конечно же, его духовная жизнь не прекратилась. Традиция Бьёрнсона жива в произведениях его литературных потомков: К. Гамсуна, Т. Весоса, Н. Ю. Рюда. Он часть духовной жизни не только его страны, но и Скандинавии и Европы в целом.
- Толстой Л. Н. Собр. соч. в 20 томах. М., 1965. Т. 18. С. 216.
- «Движение богемы» получило свое название по заглавию романа Ханса Ягера «Из жизни богемы Кристиании» (1885). Представителями этого движения были анархически настроенные писатели и художники. Они отрицали буржуазный брак и в качестве альтернативы предлагали «свободную любовь».
- Грундтвиг Николай Фредерик Северин
(1783–1872) — датский священник и поэт, автор многих теологических трудов. - Толстой Л. Н. Собр. соч. в 20 томах. М., 1965. Т. 18. С. 81.
Элеонора Панкратова
© Э. Панкратова, 1999.
OCR Сиротин С. В. editor@noblit. ru