noblit.ru
После выхода романа «Укус ангела» петербургского писателя Павла Крусанова называли «имперцем». Однако он такой же «имперец», в какой и нонконформист, причем первое, возможно, вытекает из второго. При этом его нонконформизм – это не отказ от общепринятой моды в пользу чего-то альтернативного, но тоже по-своему модного. Такой нонконформизм в представлении Крусанова как раз бессмыслен, ведь это то же потребление только вид сбоку. Он выступает против основ современного общества, которое зиждется на деньгах, обладании и потреблении. В этом можно убедиться, прочитав его роман «Мертвый язык», где группа молодых людей из Петербурга бросает вызов самому дьяволу, управляющему современным миром. По-видимому, в этом сражении невозможна такая победа, которую могли бы почувствовать все. Однако возможен личный успех, ведущий к личному же перерождению. Правда, цена за это колоссальная. Как Христос призывал отказаться от семьи и родины в пользу Царства Небесного, так и наши молодые люди теряют связь с миром в привычном понимании.
Лидером группы является простой парень Рома Ермаков, которому за тридцать и который фигурирует в романе под прозвищем Тарарам. Автор относит его к породе вечно молодых людей. Он отучился три года в университете, два года отслужил в армии, но стабильного занятия в жизни так и не нашел. Он поездил в Европе, поработал в галерее, что-то писал сам («в помойном издательстве») и рецензировал других. Сейчас он живет в Петербурге и работает курьером в цветочном магазине. Он не привязан к материальным благам, однако имеет развитое чувство некой метафизической справедливости, которая постоянно побуждает его к действию. Когда в Петербурге зашла речь об отдаче Семеновского плаца под застройку, Тарарам организовал голое шествие с целью привлечения внимания. Пройти голым по улице – это вроде как пощечина общественному вкусу, но вместе с тем заставило понервничать милицию. Поэтому свой эффект мероприятие возымело. У Ромы Тарарама уже давно сложилась четкая картина мира. Он даже называет его не миром, а бублимиром, потому что он представляет собой бублик, в центре которого ничего нет. Люди одержимы деньгами, на которые покупают ненужные вещи, и живут не своей, а искусственной жизнью, которую видят в телевизоре. Люди измельчали и желают только дешевых зрелищ, телевизор просто украл у них реальность. Исчезли время и история, только иллюзии трутся друг о друга. Вслед за Эрихом Фроммом он констатирует, что шекспировский вопрос «быть и или не быть» превратился в «быть или иметь». В общем, это неподлинный мир, а значит подлинность ему нужно вернуть. Нужно стать героем, который выбирает «быть», то есть будет отдавать, а не презренным обывателем, который «имеет», то есть позорно накапливает. Рома понимает, что ему нужны последователи, а кто сгодится на эту роль лучше, если не молодежь? Так он сводит знакомство с другими героями книги – студентками Настей и Катенькой и студентом Егором. Он быстро заражает их своими идеями и становится для них гуру. Но не нужно думать, что это было какое-то пошлое духовное соблазнение, сбившее молодых людей с пути. Нет, они очень глубоко восприняли порочность мира, зацикленного на своих иллюзяих, и Рома просто подтолкнул их к тому, как надо действовать в ответ. Та же Настя, например, еще до Ромы ощущала в духе гностиков, что современный мир – это ад. А Егора очаровала в Роме свобода, власть над обстоятельствами, а не зависимость от них.
В «Мертвом языке» эти четверо героев постоянно обсуждают свои планы, спорят, пьют водку и отдыхают на даче. С виду абсолютно праздное времяпрепровождение, но в действительности в это время ведется самое настоящее сражение за человеческую душу. Здесь, да еще в Петербурге, разумеется, не может обойтись без Достоевского. В его квартире-музее Рома с друзьями обнаруживают странный феномен: между потолком и полом зависает облако зеленоватого свечения, видное только с определенной точки. Рома называет этот феномен «душем Ставрогина». Душ вызывает самую настоящую тревогу, но не подавляющую, а духоподъемную и разгоняющую кровь. Самое чудесное происходит, если через этот душ пройти. Человек просто преображается и получает опыт пребывания на другой, иначе не достижимой стороне мира. Когда через него проходит Рома, ему является откровение и он наконец формулирует тот закон, по которому должно жить человечество. До этого он этот закон только ощущал, но не мог выразить.
Теперь нужно действовать. Четверо друзей принимают решение отправиться в поездку по России, но не подозревают, что сам дьявол вступил с ними борьбу. Основное повестование перемежается несколькими короткими главками, где этот дьявол прямым текстом говорит от первого лица. Его изящные и красивые речи безжалостны и не оставляют человеку шанса. Однако сопротивляться ему можно, что и доказывают наши герои. Правда, в итоге они погибают для мира, каким мы его знаем, и попадают в другие пределы – в мир божественного творения, ожидая, когда Адам придет и даст им имена.
«Мертвый язык» - это книга о прекрасном и истинно человеческом порыве стать кем-то большим, чем просто потребителем. Крусанов ярко и последовательно разрушает саму основу современной цивилизации, ту жажду наживы, которая движет людьми. Но как далеко можно зайти на этом пути? «Мертвый язык» приятно читать как мечту об идеале, она напоминает убежденные идеалистические представления европейских метафизиков о прекрасном обществе, тех же традиционалистов, которые ставят дух выше всего. Вопрос только в том, реально ли все это осуществить. Того же Рому молодые друзья спрашивают, если ты против современного мира, то почему ты ездишь на хорошем японском автомобиле? На что Рома отвечает, что здесь нет жажды наживы и это, мол, необходимость – только хороший японский автомобиль способен ездить по плохим дорогам. Получается, даже если стремишься попасть в божественный мир, в реальной жизни остаются вполне реальные проблемы, которые за деньги решает такая же реальная экономика, производящая вполне материальные товары. Здесь еще можно вспомнить, как этот автомобиль Роме достался. Пусть Рома и выглядит революционером духа, в обычной жизни он может поступать вполне безответственно. В 1990-х он выиграл грант на один художественный проект. Проект существовал только в его голове и так и не был воплощен, а полученные деньги Рома просто пустил на ветер, купив в числе прочего автомобиль. Как трактовать такое поведение? Это простительная прихоть богемы или элементарная неспособность подходить к делу серьезно? По-видимому, хорошо Рома умеет только одно – произносить слова. Еще до обнаружения душа Ставрогина Рома предложил создать так называемый реальный театр. В отличие от обычного театра (он называет его «театром низких истин»), в реальном все должно происходить по-настоящему. То есть это должна быть не постановка, а сама жизнь. Трагический герой должен умирать реальной смертью прямо на сцене. Рома даже найдет актеров и поставит пьесу, и один из актеров по-настоящему умрет. Но вот почему-то ему не приходит в голову мысль самому стать таким актером. Говорить что делать другим – только это он умеет. Еще он умеет инфантильно проказничать. Например, однажды он попросил одного гражданина подержать троллейбусные дуги, а потом сбежал, рассчитывая на небольшой скандал.
Поэтому «Мертвый язык» прекрасен именно как устремление, как ласкающая слух метафизическая софистика, как надежда на что-то иное, фундаментально справедливое и правильное, но не как реальное руководство к действию. Герои этого романа захвачены идеями, и в их фанатизме есть мягкость и сдержанность, потому что в своих попытках изменить мир они начинают не с других, а с себя. И они действительно проживают жизнь, меньше оглядываясь на ценности материального благополучия и достатка. Бывает такое, что им хватает денег на алкоголь, но не хватает на закуску, что не мешает им быть счастливыми. Они умеют дышать, слушать и видеть. Они замечают цвета неба и звуки в лесу. Одним словом, они не испорчены американским эгоизмом. При этом философия Ромы вполне жизнеутверждающая: «Надо жить полной, плещущей за край жизнью. Жить на всю катушку, испытывать жизнь на ее предел, высекать из нее искры и самим становиться ее блеском». Не нужно ни в чем каяться перед Богом, потому что даже грех может быть цельным и красивым. Нужно не плакать о недостатках, а стремится к безупречности. В итоге это позволит обрести смысл, который придаст миру и чувствам силу. А дальше Рома приходит к тем же имперским идеалам, которые можно было увидеть в «Укусе ангела». В совершенном обществе будущего должно существовать строгая иерархия, где на вершине непогрешимый вождь. Не просто современный избранный политик, а сакральная фигура. Власти нужно вернуть изначальный смысл, когда государь напрягался на пределе возможного и отвечал жизнью. Современные же руководители превратились в банальность, потому что выбирают покой и гарантии безопасности. С другой стороны, произносится в книге и такая фраза: «Родина для меня – не государство и не власть. Родина для меня – земля и великий замысел о ней, незримое покрывало, ангелами этой земли сотканное из счастливых снов, тихих шорохов и вздохов ветра».
Рома и его друзья, конечно, живут не в реальном мире. Они не понимают такого понятия как «экономика», а достаток и материальное благополучие для них – это нечто дьявольское, сбивающее с пути. Даже относительное благоденствие Москвы второй половины 2000-х – это все лишнее, потому что не направляет человека к свету истины. Главное для них – это сохранение традиции. Нужно не молиться на пепел, а поддерживать огонь, то есть быть устремленным к будущему. Пусть миром управляет дьявол, жизнь все равно прекрасна, потому что прекрасен ее замысел. Нужно просто заниматься тем, что любишь. В этом плане «Мертвый язык» - это книга жизнеутверждающая. При этом Крусанов не стремится навязывать идеалы какого абсолютного морального блага. Даже в мерзости может быть истина. Да и вообще не истина важна у героев Крусанова, а подлинность – та самая, которую уничтожила насквозь фальшивая массовая культура. Рома постигает ее через закон, но закон, открывшийся ему под душем Ставрогина, вовсе не является оружием обращения заблудших душ. В этом плане Рома не агрессивен и никого не принуждает. Однако он с радостью поделится законом с любым, кто придет к нему, ведомый беспокойством сердца. В общем, «Мертвый язык» рисует нам альтернативный мир, который в общем-то даже не хочется анализировать со скальпелем, выискивая несоответствия и ловя Рому на некрасивом поведении. По-видимому, такой мир невозможно построить, пока не изменятся сами люди. Все-таки эгоизм, вероятно, - это не болезнь, а биологическое свойство человеческого вида, по крайней мере, на данном этапе развития цивилизации. Но как идеал «Мертвый язык» прекрасен. Это подлинное торжество духа, рвущее оковы материальности и прославляющее подлинные переживания.
Сергей Сиротин