noblit.ru
Арман Николи. Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге. Пер. с англ. М. Завалова. М.: Эксмо, 2019.
После научных революций, достижений техники и медицины положение религии сильно пошатнулось, однако это не значит, что она сошла со сцены. Если раньше религиозное мировоззрение было единственным возможным на Западе, то теперь религия является как бы предметом выбора. Никто не заставляет верить, но если хочешь, ты вполне можешь верить. И действительно, сегодня в России, Европе и Америке есть миллионы верующих, как, впрочем, и миллионы неверующих, атеистов и агностиков, не приемлющих бытия Бога. Иными словами, возможны два мировоззрения, не совместимые между собой, - религиозное и материалистическое. Одними из их великих защитников в 20 веке были Зигмунд Фрейд и Клайв Стейплз Льюис. Если коротко, первый считал, что Бога нет, второй, что он есть. Однако простой, казалось бы, вопрос о бытии Бога, влечет массу других, поэтому заочная полемика Льюиса с Фрейдом – это не тема одной или двух книг, написанных ими в свою защиту или с целью атаковать оппонента. Это тема всей жизни. Осветить ее берется психиатр и профессор Гарвардского университета Арман Николи. Он подробно рассматривает идеи двух мыслителей, однако не отвлеченно, а в связке с деталями их биографий. Поэтому, прочитав эту книгу, можно много узнать не только об аргументах за и против Бога, но и просто о жизни двух великих людей.
Материалистическое мировоззрение Фрейда, которое он сохранил до конца жизни, стало итогом его наблюдений за пациентами и самоанализа. Он считал, что Бога нет, что Бог – это просто идея, инфантильная мечта человека, который помещает на небо образ Отца. В детстве мы находимся под влиянием отцовского авторитета, к которому, впрочем, испытываем двойственные чувства, поскольку не только любим его, но и боимся. Так и Бог – это то, что мы любим и то, чего мы боимся, то есть тот же самый отец. Бог существует только как наше желание, чтобы он существовал. Может, вера кому-то и помогает, но верить – это примерно то же самое, что впадать в детство. Человек же, по Фрейду, должен быть взрослым, он должен трезво принимать реальность, не отвлекаясь на фантазии, и понимать, что его удел – эта страдания и смерть без какой-либо надежды. Собственно, проблема страдания – один из самых стандартных и одновременно самых мощных аргументов против Бога. Что такое страдания, Фрейд узнал на себе, причем речь одновременно о страданиях и душевных, и физических. Фрейд родился в еврейской семье, в четыре года переехал в Вену, где прожил до восьмидесяти лет, пока нацисты не вынудили его уехать в Лондон. Уже в годы учебы он чувствовал сгущающуюся атмосферу антисемитизма. Он помнил о том, как антисемиты унизили его отца, сбросив его шляпу в грязь. Молодой Фрейд сталкивался с препятствиями в карьере, долгими годами ожидая профессорского звания, а потом, когда все-таки стал знаменит, считал, что его еврейское происхождение и есть та причина, по которой психоанализ наталкивается на трудности. Когда в 1930-х эсэсовцы уводили его дочь на допрос, он дал ей цианистый калий на случай пыток. Он познал лишения, потеряв отца, мать, дочь и внука, и продолжительное время испытывал физическую боль, когда заболел раком неба. После безуспешных операций небо ему просто удалили, вставив между ртом и носом металлическую пластину. Несмотря на признание его идей, Фрейд не был счастлив и навсегда остался пессимистом. И свой пессимизм он называл «выводом», тогда как «оптимизм оппонентов был заранее принятой предпосылкой». И для этого у него были основания. Оглядывая свою жизнь перед смертью он писал: «Мне пришлось покинуть дом, основанное мною научное сообщество разогнано, наши организации упразднены, наше издательство захвачено, опубликованные мною книги изъяты или уничтожены, моим детям отказывают в праве заниматься избранным делом». Он вообще считал, что человек не может достичь счастья и, отвергая религию, отчасти завидовал тем, кто способен верить. Его вывод печален: «Приходится признать, что намерение сделать человека «счастливым» не входило в планы «творения». Даже лучшие вещи в жизни – брак, дружба, отношения родителей и детей – всегда содержат примесь антипатии и вражды, о каком счастье тогда можно говорить? Для Фрейда вера и Бог – это иллюзия, сладкая, но бездейственная конфета, дающая какие-то ощущения, но не являющаяся лекарством от дикой реальности. Более того, он не сильно высоко думал и о самом человеке, считая его игрушкой страстей со слабым разумом. Фрейд недоумевал от библейской заповеди «Возлюби ближнего как самого себя». Да ближний меня просто растопчет, отвечал на это Фрейд. И вообще человечество для него просто ленивая масса. Даже психоаналитики, люди, казалось бы, разобравшиеся в человеческой психике и потому подчинившие страсти разуму, в действительности оказывались ничем не лучше прочих, что Фрейд сам неоднократно наблюдал.
Оппонент Фрейда, Клайв Льюис, тоже познал страдания и до тридцати двух лет оставался убежденным атеистом. Причем атеистом воинствующим, «похлеще Фрейда», как пишет автор. Вот одно из его высказываний молодости: «Мне нравятся духовные лица, и медведи мне тоже нравятся, но мне равно претит быть и в церкви, и в зоопарке». В девять лет он потерял мать, что привело к психологической травме. Потом отец отдал его в закрытую английскую школу, которую ребенок просто возненавидел. После этого будущий писатель оказался на фронтах Первой мировой войны, где потерял друзей и получил ранение. Жизнь только убеждала его в том, что Бога нет, а есть только лишения и страдания. Однако в тридцать два он неожиданно принимает христианство, и не только принимает, но и становится его активным апологетом. Причем он приходит к Богу не через чувства, а через разум, и обращению предшествует длительное изучение Библии. Позже он подробно описал свой опыт, и многие из его окружения отметили, что он сильно изменился. Ушли замкнутость и интроверсия, появилось множество новых друзей. В своих произведениях, богословских и художественных, Льюис доказывает, что вера в Бога обогащает душу и, главное, приносит радость. Теперь у него есть ответ на вопрос, почему в мире существуют зло и страдание. Ответ естественно христианский – потому что Бог дал человеку свободу воли. Зачем давать свободу воли, если можно сразу создать счастливый мир? – спрашивает Льюис. Затем, что только свободный выбор Бога позволяет по-настоящему познать его любовь. Полемизируя с Фрейдом, он отвечает: даже если Бог – это только наше желание, это не значит, что его нет. Ведь если есть голод и желание наесться, значит есть и пища. Бог не дал Льюису всех ответов, но и не оставил его у запертой двери, «как если бы Он покачал головой не в знак отказа, но просто не спеша отвечать».
Книга Армана Николи называется «Дебаты о Боге» и, действительно, тема Бога здесь центральна. От ответа на вопрос о его существовании зависят все прочие ответы. Фрейд пессимист, однако признает, что отказ от Бога может тоже подарить утешение – не так больно будет лишаться нереалистических надежд. Собственно, он даже признает, что доказать отсутствие Бога невозможно – логика бессильна доказать отсутствие чего-либо. Поэтому Фрейд занимается тем, что пытается подорвать авторитет аргументов, которыми Бога защищают верующие. Льюис, наоборот, говорит, что Бог может много дать и, главное, способен принести в жизнь радость. Однако заочная дискуссия Льюиса с Фрейдом касается куда большего числа тем, не только темы Бога. Что такое нравственность, как нам жить, сексуальность, что такое счастье и какую роль здесь играет желание славы – вот некоторые из них. Например, размышляя о нравственности и этике, Фрейд говорит, что Бог тут ни при чем, это просто правила человеческого общежития, необходимые для нашей же пользы. Льюис же, видя, что нравственный закон был универсальным во все времена и во всех культурах, говорил о Высшей Правде, исходящей от Бога.
Фрейд большинству известен прежде всего тем, что он абсолютизировал сексуальность в жизни человека, фактически все поведение человека сведя к проявлениям либидозной энергии. Сексуальность он распространял на все тело и отмечал, что цель размножения здесь не главная. За свои идеи он сильно пострадал. Его обвиняли в безнравственности (особенно когда Фрейд говорил о сексуальности детей) и иные даже говорили о том, что его трудами лучше бы заняться полиции. На самом деле, Фрейд совсем не говорил о том, что нужно снимать сексуальные запреты и строить общество промискуитета. Нужно лишь начать свободно говорить об этом, чтобы в том числе и помочь тем, кто страдает от неврозов. Вообще, пишет Арман Николи, странно считать Фрейда символом сексуальной свободы, учитывая сказанное им в лекции 1916 года: «Мы считаем извращением сексуальную активность, направленную не на цель деторождения, но на получение удовольствия независимо от этой цели». Фрейд был предельно честен, он анализировал не только других, но и себя. Проявления того же Эдипова комплекса он находил и в собственном детстве. Он вообще анализировал себя довольно безжалостно, и из многочисленных писем проступает очень тщеславная личность. Фрейд жаждал признания и сожалел, что достиг его поздно, он сокрушался, что не ему досталась слава исследователя кокаина и что он несколько раз оставался без Нобелевской премии.
В своей книге Арман Николи не просто перечисляет идеи Фрейда и Льюиса, он их сталкивает. Льюис не мог полемизировать с Фрейдом открыто, потому что был гораздо моложе. Когда ему было за двадцать и он начал преподавать в Оксфорде, Фрейду уже было за семьдесят. Поэтому хронологически дело обстоит так: сначала Фрейд создает свои теории, а потом приходит Льюис и с ними полемизирует, подчас даже в сатирической форме. Заслуга Николи состоит в том, что он освободил читателя от этих законов хронологии – полемика Льюиса и Фрейда звучит так, как если бы они разговаривали в одной комнате. Это еще раз говорит о том, что великие интеллектуальные или религиозные прозрения побеждают время и говорят с нами языком откровения независимо от того, сколько лет или даже веков спустя мы с ними знакомимся. Даже несмотря на то, что эти прозрения могут быть непримиримы, как у Фрейда (пессимистично материалистическая) и Льюиса (оптимистически религиозная). Впрочем, как таковые материализм и духовное мировоззрение были всегда, еще до нашей эры, когда иудеи ориентировались на дух и слушали, что говорит Бог, а древние греки опирались на науку и слушали, что говорит природа. Фрейд и Льюис воплотили своими трудами очередной виток этого противостояния духа и материи, оказав гигантское влияние на развитие мысли в 20 веке. Арман Николи в целом остается нейтральным, однако между строк все-таки читается выбор в пользу духовного мировоззрения. Аргументы, которые он приводит как раз между строк, такие: подавляющее число американцев, согласно опросам, верят в Бога и даже чувствуют, что установили с ним контакт, и люди с духовными идеалами и убеждениями легче поддаются психотерапевтическому лечению. Но главный аргумент можно взять у Льюиса – Бог приносит радость и оптимизм. Что на это говорил Фрейд, мы уже видели.
Сергей Сиротин