noblit.ru
Маргерит Юрсенар. Воспоминания Адриана. Философский камень. М.: Радуга, 1984.
«Философский камень» наряду с «Воспоминаниями Адриана» считается главным произведением бельгийской писательницы Маргерит Юрсенар. В этой книге она обращается к средневековой истории Европы, в частности, к противостоянию официальной католической церкви и тех течений, которые были объявлены ею еретическими. В «Философском камне» рассказывается о пути врача и алхимика по имени Зенон. В молодости он был бунтарем и тем, кого сегодня назвали бы инженером, однако позже обратился к чистой науке и врачеванию. В силу неортодоксальности его взглядов, судьба не особенно баловала его. Публикации трактатов давались ему тяжело, более того, из-за них его преследовали, что предопределило его кочевнический образ жизни.
Зенон ищет особого рационального знания и одновременно предвосхищает кризис рационального мышления, который случится только через три века. Человек для Зенона – это картезианская машина, и мир вокруг тоже машина, нужно только понять, как эта машина работает. Однако гравитация средневекового мироощущения еще слишком велика, и Зенон, изучая эти машины, вовсе не приходит к отрицанию религиозных ценностей. Наоборот, он лишь накапливает эти ценности, делая их более тайными и изощренными. Он настолько уверен в истине «тайного», что свое внешнее поведение легко и без особых мук совести выводит за рамки морали и понятия верности. Вслед за правоверными он повторяет буквы Священного писания, с виду ничем от них не отличаясь, просто он подразумевает под этими буквами другой смысл. Мир для него населен глупцами, которые не понимают тайного смысла, и горстками смельчаков духа, не боящихся вторгнуться на территорию запретных тайн.
Исторический фон в книге выписан очень подробно и достоверно. Например, здесь описан эпизод захвата Мюнстера христианской сектой. Восставшие крестьяне провозгласили собственного Короля-Бога и свергли на время официальные власти. Этот эпизод живо напоминает написанный позднее роман Варгаса Льосы «Война конца света» о восстании в Канудосе в Бразилии. И почему-то кажется, что емкость одной главы Юрсенар перевешивает многие сотни страниц перуанского прозаика, притом что в обеих историях много похожего. В обоих случаях христианские фанатики не столько служат Богу, сколько боятся Дьявола, которого видят во всех, кто отказывается идти по пути с ними.
Юрсенар не слишком детализирует реалии алхимических штудий и поисков. Какой-нибудь «лунный Меркурий» и прочие прелести алхимической тайнописи упоминаются лишь мельком. Однако она ярко выписала ту касательную прямую, которой алхимическое мировоззрение затрагивает мир, и точка касания – это субстанция, материя. Зенон много узнал о материи за годы странствий и лекарской практики. Он видит именно в материи, а не в душе или духе главную загадку человека. Интерес к анатомии у него обусловлен именно желанием познать человека как некую структуру, управляемую однозначными математическими законами. Что касается самого Зенона, то свое тело он тоже исследовал. Были в его жизни моменты, когда он ненадолго предавался необузданным порокам и аскезе. Ничего путного из этого он, впрочем, не вынес. Он не стал ни развратником, ни аскетом. Просто исследователем, занимающимся опасными для жизни знаниями, но опасными лишь в том смысле, что за это его могли убить. В молодости Зенон чувствовал себя всесильным и лишь через тридцать лет понял, что это было лишь обычное бунтарство. Главные открытия к нему приходят лишь по достижении пятидесяти лет. И открытия не касаются каких-то прорывов в том, что назвали бы современной химией. Это всего лишь приход смирения – Зенон понимает, что тридцать занимался первой стадией Великого Делания, а до второй и тем более третьей так и не дошел. Это ощущение, что он завяз на самой сложной, радикальной, трансгрессивной «черной» стадии, когда весь мир уничтожается дотла, наполняет его некоторым пессимизмом. И дело не только в самоощущениях. Оно еще и в том, что он по-прежнему вынужден скрываться.
Юрсенар также не стремится сделать своего героя рыцарем-Прометеем, добывающим полезные знания в противовес отсталым священникам католической церкви. Хотя Зенон и не любит католиков (прежде всего за их казни еретиков), некоторые священники заслуживают, по-видимому, уважения. Таков приор миноритов, держащий лечебницу для бедных, где Зенон на закате жизни работает лекарем под вымышленным именем. Этот человек тяжело болен, но готов каяться во всем и, похоже, даже истязает себя. Без сомнения, это положительно прекрасный человек, который, возможно, сумел бы принять Зенона, даже узнав тайну его прошлого. И все же Зенону не везет. Он против своей воли оказывается втянут в историю с послушниками монастыря, при котором функционировала лечебница. Эти послушники, встречаясь в подземельях, образуют тайную группу, в которой предаются гомо- и гетеросексуальным порокам. Когда о группе из-за беременности монашки становится известно, на Зенона падает подозрение. И хотя участие в группе доказать не удается, судьям открывается, что этот лекарь не так прост, и его можно судить за нечто более серьезное, чем телесные пороки. Естественно ничего хорошего его теперь не ждет. Ему предлагается выбор – покаяться и избежать смерти, либо принять смерть. Зенон, ставший уже подлинным философом, отказывается лгать во спасение тела.
История Зенона – это еще не история богоборчества, но она отчасти предвосхищает чаяния века Возрождения, когда начали превозносить не только силу Бога, но и силу человека. До самого конца Зенон не считает свой путь ошибочным, хотя и понимает, что не может похвастаться большими успеха на нем. Разум Зенона устремлен к будущему, но судьба не позволяет ему вырваться за рамки своего времени. Выбор смерти он делает добровольно, не соглашаясь предавать истину, которой, хотя он и не видел ее ясно, он служил всю жизнь. Перед самой смертью Зенон, выбравший самоубийство, видит, истекая кровью, алый шар – может быть, это уже заключительная красная стадия Великого Делания? Конечно, мы этого не знаем, потому что жизнь покидает Зенона бесповоротно и уже ничего не обещая. Зато мы знаем другое – великую последовательность философа в словах и жизни.
«Философский камень» - это тщательно проработанная историческая проза, где дотошно были воссозданы реалии средневековой Европы. Глубина проникновения в алхимическую материю, может быть, не так глубока как у Юнга, полжизни потратившего на психологическое истолкование алхимического символизма, но, с точки зрения художественной достоверности, немного найдется работ, равных книге Юрсенар. Здесь важны детали не только бытовой истории, но особенности человеческого мышления, не мыслящего себя без Бога, но одновременно и не боящегося запретных тайн. Эта невыносимая дилемма и составляет драму Зенона, стоящую ему целой жизни. Его путь – это путь знания, поиска, эксперимента и, безусловно, выдающегося мужества.
Сергей Сиротин