noblit.ru
Шэн Кэи – известная современная китайская писательница, родившаяся в 1973 году. Признание ей принесла книга «Сестрички с севера», в которой она рассказала о трудностях жизни трудовых мигранток, массово прибывающих в Шэнчжэнь из северных провинций. «Сестричка с севера» издавались и по-русски, и по-английски, книга вошла в шорт-лист азиатского «Букера». Второе по известности произведение – это «Смертельная фуга», которая переводилась на английский, но не выходила в России. В этом романе Шэн Кэи по-прежнему верна горькому сатирическому стилю, избранному в первой книге. Писательница размышляет о печально известных событиях на площади Тяньаньмэнь, видоизменяя их, а также перенося в другое время и другое место. Искусство и политика, их сосуществование и совместимость – вот основные темы романа. Можно ли подавлять стремление к свободе, а потом писать стихи? Возможно ли построить утопическое общество, где все будут исповедовать только духовные ценности? Возможна ли вообще справедливость? Для размышления над этими вопросами Шэн Кэи выдумывает фантастический сюжет об утопической стране и показывает, что утопия все же невозможна.
Начинается повествование в вымышленной столице Бепине вымышленной провинции Даян. То есть это некий несуществующий в действительности район в остальном вполне современного Китая. В книге рассказывается история бывшего поэта, а ныне хирурга по имени Мэнлю. В юности он с двумя друзьями принадлежал к поэтической группе «Три мушкетера», однако позже от поэзии отошел. Поворотным пунктом в его жизни стал так называемый «башенный инцидент». Однажды в центре главной площади Бепина появляется гигантская куча экскрементов, больше похожая на башню. Жители города проявляют к ней неподдельный интерес. Всем интересно, откуда взялась куча, кто ее оставил и каково ее назначение. Выдвигаются разные предположения. Допускается даже инопланетное вторжение. Однако власти действуют решительно – кучу убирают, а все пересуды о ней подавляют силой. Жители недовольны и выходят на митинг, который власти на этот раз разгоняют военной техникой. В один из дней такого противостояния Мэнлю, который на общей волне желания свободы тоже участвует в протестах, в полицейской кутузке знакомится с девушкой Цицзы. Это любовь с первого взгляда. Но позже Мэнлю теряет девушку – она увлекается политической борьбой и в ее разгаре, когда власти громят демонстрантов, куда-то исчезает. Теперь смысл жизни Мэнлю – это найти ее. Проходит много лет. От поэзии, как уже говорилось, он отошел, теперь он уважаемый врач в клинике. Он не женат, но у него постоянно меняются подружки. И по-прежнему он ищет свою Цицзы. Однажды он отправляется на озеро покататься на лодке, попадает в непогоду и после кратковременной потери сознания оказывается в странной местности. Это особая страна – Лебединая Долина. Впрочем, Swan Valley можно перевести и как Поэтическая Долина. Действительно, здесь все подчинено заветам духовного лидера, высшая ценность – это поэзия, а материальные блага презираются. Например, золото используется для отделки унитазов. Мэнлю поселяется в новой стране. Он одержим сексуальным желанием к женщине, у которой живет, однако быстро узнает, что сексуальные отношения в стране под запретом. Их разрешают только поэтам. Собственно, этого духовный лидер страны (представляющий собой зеленоволосого робота-монстра) и добивается от Мэнлю – чтобы он начал писать снова и прославил Лебединую Долину. Но Мэнлю опротивела поэзия, он ни под каким предлогом не хочет браться за перо. Его тем временем отчаянно пытаются соблазнить всяческими привилегиями. Однако вскоре Мэнлю понимает, что за внешним лоском страны, ее кажущейся идеальностью скрывается животная жестокость. Ее он и пытается раскрыть.
Действительно, Лебединая Долина может показаться страной мечты только тому, кто слеп. Таким поначалу и был Мэнлю. Он видел, что в стране царило изобилие, хотя и был запрещен алкоголь. Что все люди интересуются чем-то более важным, чем просто добыванием пропитания. Что дети здесь умны не по годам. Что жители дружелюбны и готовы приютить первого встречного. Однако позже он осознал всю порочность общества Лебединой Долины. Во-первых, здесь нет места любви. Любовь под запретом. Один из жителей страны нарушает запрет на сексуальные отношения, и его за это отправляют на каторгу крутить до конца дней мельничный жернов, где он вскоре и погибает. Далее, детей парам можно рожать только после согласования с отделом генетического планирования. Именно этот отдел решает кому и от кого иметь детей, причем сексуальный контакт опять исключается – детей зачинают искуственным оплодотворением. В-третьих, если дети все же рождаются в обход планирования, их подвергают так называемому «алкогольному тесту» - погружают в чан со спиртом и далее наблюдают, выживут ли они. Если выживут, их оставляют, если нет – то отправляют на особую свалку, где их тела становятся добычей грифов. Другой способ избавиться от неугодных – сбросить их в реку на съедение плотоядным кальмарам. И, наконец, существует в Лебединой Долине одно страшное место, где по слухам умерщвляют стариков – это дом престарелых. Именно туда хочет попасть Мэнлю, чтобы увидеть правду своими глазами. Правда, его схватывают. В общем, Лебединая Долина – это страна двойных стандартов. Она ничем не отличается от вымышленной китайской провинции Даян, а в чем-то даже хуже.
Особый цинизм этой волшебной стране придает якобы высокодуховный акцент на поэзии. Именно поэзия и поэтическое дарование являются здесь мерилом общественного и личного успеха. А полной интеллектуальной зрелости люди достигают в десять лет, очевидно, по причине генетической селекции. Мэнлю уверен: в стремлении к поэзии у жителей Долины есть что-то противоестественное, что с поэзией никак не вяжется. Это какая-то фальшивая поэзия, неподлинная. Поэтому он и отказывается до последнего писать стихи, даже когда его морят голодом, а потом избивают кнутом. Ключевая идея Шэн Кэи идет от высказывания Адорно о том, что поэзия после Освенцима невозможна. Шэн Кэи применяет ее к Китаю, как бы заявляя, что поэзия после Тяньаньмэнь невозможна. Напомним, что события на площади Тяньаньмэнь в 1989 году были последней крупной попыткой части китайского народа (преимущественно молодежи) если не сломить коммунистический строй, то изменить его, добившись больше свобод. Метафорой площади Таньаньмэнь в «Смертельной фуге» является Круглая площадь, на которой случается «башенный инцидент». Конечно, у Шэн Кэи много цинизма. Получается, что она, фактически, борьбу за свободу увязывает с кучей экскрементов. Но борьба с властями вовсе не игрушечная – зачинщики протестов страдают вполне реально, многие пропадают без вести или получают сроки. И именно после «башенного инцидента» поэзия невозможна. Она невозможна для Мэнлю, она невозможна в Лебединой Долине, где за благополучием можно, если постараться, разглядеть машины уничтожения стариков и неугодных детей.
Мэнлю – сложный герой. Он проходит по пути эволюции, в итоге сводя свои поэтические увлечения к юношеским мечтаниям. По натуре он почти бабник. Без женщин он не может. В клинике Бейпина ассистенка является его любовницей. В хирургии он обычный специалист, однозначно не светило, ведь спасать ему удается не всех. У него, что называется, есть свое кладбище. Один пациент, которого он спас, повел его по злачным местам. Мэнлю тогда поразился, какие же извращенные желания готовы удовлетворить проститутки. Он словно увидел изнанку жизни. От занятий поэзией его отчасти отвращает сознание трагической истории Китая. В Лебединой Долине он говорит о том, что во время голода при Мао в Китае погибло больше человек, чем во время Второй мировой войны. Какая еще поэзия после этого? А сейчас, десятилетия спустя, все в Китае стали слишком зависеть от медицины и лекарств. Мэнлю не верит в буддизм и реинкарнацию, однако признает, что богатые и бедные одинаково страдают. В общем, он обычный человек со своими слабостями, касающимися преимущественно женщин, и сознанием своей ничтожной роли в обществе. Однако он оказывается носителем важной, почти нравственной идеи – чтобы писать поэзию, нужно искоренить насилие и угнетение. Пока нет свободы, нет и поэзии.
«Смертельная фуга» - это роман сначала о создании, а потом о разрушении идеалов. Даже генетическое планирование не в состоянии построить истинно человечное общество. Общество гениев – да, но не общество людей. Шэн Кэи не скатывается в нравоучения и заставляет Мэнлю произносить напыщенные тирады. Опыт ее героя – это опыт страдания по причине здравомыслия. Горе от ума. У него нет сложных истин, но и простым, в которых он уверен, он не может найти подтверждения в реальной жизни. Шэн Кэи сохраняет глобальный контекст темы свободы и несвободы, о которой так много писали в двадцатом веке. Например, жительница Лебединой Долины читает «Архипелаг Гулаг» Солженицына. Все это говорит о том, что события 1989 года в Пекине произвели колоссальное впечатление на писательницу, хотя ей было тогда всего шестнадцать лет и всю информацию она получала из официальных источников по телевизору. Конечно, события на Тяньаньмэнь в романе предстают почти извращенными. Это почти насмешка над историей – связать реальный гражданский протест с отказом людям в праве на информацию о куче дерьма. Но, по-видимому, не существует другого языка, на котором можно было бы выразить степень озабоченности Шэн Кэи недавней историей. Кстати, «Смертельная фуга» в Китае запрещена. Купить ее можно только в некоторых магазинах Гонконга и на Тайване. Так что можно сказать, что, несмотря на отсутствие политических требований в своих текстах, она отчасти принадлежит к диссидентскому движению, во всяком случае возможности упомянуть Солженицына она не упускает.
Сергей Сиротин