noblit.ruНачиная с 80-х гг. XX в. литературная жизнь Китая заметно оживилась. Литература стала общественной «горячей точкой», работы писателей привлекают все большее внимание многочисленной армии читателей. Любой молодой, начинающий автор мог стать «героем дня», достойным звания «уважаемого писателя», лишь затронув в произведении волнующую общество проблему. До 80-х гг. китайские писатели жили в обществе «политики закрытых дверей» и не могли знать о достижениях западной литературы. Однако с реформой «политики открытости» Китая распахиваются двери и для зарубежной литературы. Публикуются переводы произведений Джойса, Камю, Сартра, Хемингуэя, Кафки, Маркеса, Кундеры, Томаса Манна, Ромена Ролана, Беккета, Андре Жида, Роб-Грийе и др., давно популярные на Западе, они пробуждают интерес к себе и глубоко впечатляют теперь и китайских авторов. В течение целого десятилетия (80-90-е гг.) писатели Китая страстно зачитывались хлынувшей иностранной литературой, впоследствии усердно творили и, сами того не ощущая, подражали западным авторам. Тогда же китайская литература сбросила с себя клеймо «служанки политики» и обрела в определенной степени душевную и творческую свободу.
Именно с зарубежной литературой связано возникновение китайского авангарда - литературного течения, громко заявившего о себе в 1985 г. и достигшего расцвета в 1987-1988 гг. Ядро течения составили молодые писатели, детство и юность которых пришлись на период «культурной революции», а первые творческие шаги совпали с периодом страстного увлечения западной литературой. Одним из популярных писателей-авангардистов является Мо Янь (настоящее имя Гуан Мое). Немногие из современных китайских авторов могут похвастаться той популярностью, которой обладают произведения Мо Яня как у себя на Родине, так и за рубежом.
Но такого успеха возможно бы и не было, не столкнись Мо Янь в самом начале своего литературного пути с произведениями Уильяма Фолкнера и Габриэля Гарсиа Маркеса, оказавшими огромное влияние на творчество китайского писателя. Хотя критики, да и сам автор, отмечают влияние й других представителей всемирной литературы, в число которых входят Гоголь, Свифт, Рабле, Борхес и Патрик Уайт, все же Мо Янь не раз упоминал в своих автобиографических эссе и интервью именно этих двух авторов. В данной работе нам бы хотелось подробнее остановиться на участии произведений Фолкнера в творчестве Мо Яня.
Удивительно обнаружить, что Мо Яня, родившегося в домике с соломенной крышей в отдаленной деревне округа Гаоми, китайской провинции Шаньдун, пасшего с раннего детства скот, сравнивают с потомком американских плантаторов штата Миссисипи Уильямом Фолкнером. Однако это как раз то, что и называется искусством. Художественное человеческое понимание и интерпретация внутреннего мира часто нс разделимы в пространстве и времени. Такой пласт человеческой чувствительности является тем самым местом, где человеческая раса обменивается культурой и искусством. Искусство, несомненно, творение человека. Художественные образы, созданные человеком, являются прямыми и косвенными отражениями настоящей жизни, они действительны как в китайской, так и в западной литературе.
В творческом пути Мо Яня и Уильяма Фолкнера много схожего. Так, можно выделить ранний период (период исканий) и период литературной зрелости в творчестве этих писателей. Ранний период творчества Мо Яня не совсем ясный и яркий. В ранних работах виден поиск автора самого себя, его художественного языка и стиля, определяется направление, ведущее к его последующему писательскому мастерству. Мо Янь начинает писать в конце 70-х гг. прошлого века, когда ведущим течением в литературе Китая являлась «литература шрамов». Хотя это течение «смело затрагивает общественно-политические темы, смело изобличает темные стороны жизни китайского народа, смело говорит правду, смело выплескивает настоящие чувства» [7, с. 195], что было непривычно для китайской литературы и тем более запрещено в период «культурной революции», все-таки целью литературы оставалось воспевание партии и народа, причем традиционными реалистическими приемами. Мо Яню также не удалось отойти от шаблона, принятого тогда. В ранних произведениях «Ливень весенней ночью» (1981), «Хлопковый путь» (1983), «Народная музыка» (1983) Мо Янь старается соответствовать привычной идеологии и традиционному представлению «человека судят по его делам», воспевает красоту человека и его чувств.
В то же время первые романы Фолкнера «Солдатская награда» (Soldiers' Рау, 1926) и «Москиты» (Mosquitoes, 1927) также реалистичны, в них отражается психологический облик поколения, прошедшего через Первую мировую войну и "век джаза". Но эти романы Фолкнера представляют собой лишь поверхностный и поспешный отклик на злобу дня. Он еще не нашел своей темы в искусстве, слишком плотно и нетворчески был сращен с преобладающей художественной атмосферой времени. Отсюда - заемные характеры, выдуманные страсти, претенциозный стиль. В романах чувствуется сильная рука художника, которой еще мешают чужеродные влияния, подражательство, но которая учится и пытается выписывать образы, делать их живыми и убедительными.
Во многих своих выступлениях Мо Янь не раз говорил о влиянии на его творчество романа Фолкнера «Шум и ярость» (The Sound and the Fury, 1929). Впервые китайский писатель взял в руки этот роман в 1984 г., и с тех пор Фолкнер для Мо Яня - любимый писатель, а его жизнь - авторитетный пример. Мо Янь духовно сроднился с Фолкнером, учась на его творчестве, восхищаясь его поступками и стремясь во всем подражать ему. Но подражать Фолкнеру оказалось слишком трудно, Мо Янь пишет в своем эссе «Как поживаете, дядя Фолкнер?», что «Фолкнер рассказал мне, что писатель должен смело лгать, лгать без малейшего стыда, что можно сочинить не только роман, но и свою собственную биографию. А еще он учил меня, что писатель должен избегать богатых городов, должен поселиться в своих родных местах, пустить, как дерево, корни в родную почву. Мне очень хотелось следовать его заветам, но в моем родном уезде частые перебои с электричеством, горькая вода, зимой нет отопления, я испугался трудностей и тягот и до сих пор туда не уехал» [3, с. 36].
В начале своей писательской деятельности Фолкнер обнаружил, что «его собственная крошечная почтовая марка родной земли стоит того, чтобы писать о ней, что всей его жизни не хватит, чтобы исчерпать эту тему» (1, с.91). С ее помощью он смог открыть души людей, создать свой собственный мир. Вымышленный американским писателем округ Иокнапатофа с его центром - городком Джефферсоном - вдохновил Мо Яня на создание собственного литературного королевства: уезда Гаоми. Читая Фолкнера, как говорит сам Мо Янь, он понял, что «нужно встать на определенную точку земли, начать рыть и получить билет на концерт «космической музыки». Там, в этом придуманном уезде, который не менее реален, чем родной уезд Гаоми, Мо Янь стал размещать события и людей в своих литературных работах. «Писатель может придумать не только героев, не только сюжет, но даже и географию!»- говорит восторженно Мо Янь [3, с.40].
В своих ранних критических статьях Фолкнер утверждал, что искусство «преимущественно провинциально, то есть оно имеет свои корни непосредственно в определенном веке и определенной местности», и заявлял, что американская действительность содержит «неисчерпаемые запасы драматического материала». В своих произведениях он писал о том, что знал лучше, то есть о местности, где родился и прожил большую часть своей жизни. Подобно Фолкнеру, Мо Янь обращает художественное воображение в своих романах «Красный гаолян» (1986), «Муки сандалового дерева» (2001), «Чесночные баллады» (1988), «41 бомба» (2003) и «Страна вина» (1990 ) на красный гаолян, пшеничные поля, речные дамбы, дикие луга Гаоми, так хорошо знакомые ему с самого детства.
Мо Янь безгранично благодарен своей малой Родине, он отдает ей свою душу и сердце, чему пример слова, открывающие «Красный гаолян»: «Я готов вырвать из груди, пропитанное соей сердце, нарезать его на мелкие кусочки, разложить по тарелкам и вынести в гаоляновое поле. Припаду к земле и промолвлю: «Полного здравия Вам! Полного здравия!» [4, с. 1].
В Гаоми он размещает события и действия, наполняя их чертами необыкновенных легенд, услышанных от деревенских стариков. Притчи, в которых он рассказывает о варварских кланах и местах, отличаются особой эстетической и поэтической ценностью. «Я слышал много рассказов, передаваемых из уст в уста в моем родном крае. В минуты отдыха, когда крестьяне возделывали поля, старики, бывало, садились на камни и начинали рассказывать разные истории. Кто-то мог сказать, что в 1937 г., именно на том самом месте японский солдат убил их сельчанина или же наоборот, и пуля прошла сквозь него, оставив огромную, зияющую дыру в его животе. На следующий день другой старик мог пересказать эту же историю иначе и так далее. Каждый раз к этой истории добавлялось что-то новое. Чем больше пересказывали, тем богаче она становилась, а ее образы ярче. Постепенно история переходила в миф». Из такой устной и богатой формы сказания родился китайский «магический реализм». Общеизвестно, что Родина «магического реализма» - это Латинская Америка, а самым видным представителем этого направления является Габриэль Гарсия Маркес, не раз, как и Мо Янь, отмечавший Фолкнера как учителя и вдохновителя своего творчества.
Если для Фолкнера грехи отцов имеют отношение к судьбам их потомков, то у Мо Яня дикие сексуальные забавы предков - это источник гордости у последующих поколений. Писатель преклоняется перед предками, осознание превосходства предыдущих поколений над современным ярко выражено в романе «Красный гаолян»: «Я не представлял, что северо-восточное Гаоми - это самое священное и самое коррумпированное, самое героическое и самое низменное место в мире, где люди чрезмерно пьют и любят. Люди поколения моего отца, жившие там, ели гаолян без особого удовольствия, но все-таки сажали много и везде. Поздней осенью, во время восьмой луны бескрайние поля красного гаоляна шумели и переливались как море крови. Высокий и крепкий, от него исходило величие; холодный и изящный, очаровывал, страстный и влюбленный, буйствовал. Десятилетиями, однако, будто в один миг, тени алых фигур, словно ткацкие челноки бегали меж гаоляновых стеблей, плетя огромную материю человеческой истории. Они убивали, грабили и защищали свою землю, словно танцуя доблестный и волнующий балет и затмевая нас, неблагодарных потомков, занимающих их землю. Живя в быстроразвивающемся мире, я слышу ноющие звуки нашего человеческого рода, идущего назад» [4, с.4].
По словам Клинта Брукса, исследователя творчества Фолкнера, величие этого американского писателя заключается в оценке общественной силы прошлого и настоящего, которая определяет моральный образ жизни человечества [8, с.27]. Это ему, в частности, удается изображением расовой и классовой борьбы на юге США, успешным использованием фольклора и романтических взглядов, что соответствовало требованиям романа начала XX в. Хотя Фолкнер и является современным писателем, чье литературное творчество относят к модсрнистичсской школе, все же источником его работ стало народное творчество, которое он впитал, сидя у костра рядом с местными охотниками и будучи постояльцем крошечных деревенских гостиниц. Являясь выходцем из региона со строгими устоями и границами, он создал удивительно новые по духу произведения. Многие литературные критики определяют Фолкнера как примитивного или мистического писателя, а также автора, которому удалось так мастерски сочетать черты романтизма и реализма в своих произведениях, подчеркивая, что его творчество носит универсальную направленность. Сам Фолкнер не раз высказывался, что он старался придерживаться в своей работе принципа - идеи сочетания описания конкретной местности, конкретных людей с проблемами универсальными, общечеловеческими [1, с.200]. Исходя из этого, можно легко понять, почему так замечательно в его произведениях использованы традиции народного творчества, помогающие писателю раскрыть такие понятия, как время, память и человеческую природу. Возможно, поэтому Фолкнеру удалось переступить рамки регионализма и романтизма, реализма и натурализма и стать писателем международного калибра.
Универсальная направленность творчества Фолкнера и подобное же видение литературы Мо Янем позволяют нам рассматривать этих двух авторов в сравнении. При изучении произведений Мо Яня, интересным оказывается то, что он также является примитивным и мистическим писателем, описывающим примитивные человеческие желания и чувства, придавая всему, будь то вино, красный гаолян, пшеница, наковальня или сексуальные забавы, оттенки мистицизма. В то же время Мо Янь наполняет эти описания примитивных желаний и мистические легенды неописуемой, абсолютно китайской красотой. Под простыми народными творческими традициями мы можем найти «духовный дом» автора.
Литературные работы как Фолкнера, так и Мо Яня насыщены проявлениями зла. Однако Мо Янь здесь полностью разделяет слова американского писателя о том, что «нужно использовать зло, чтобы пытаться высказать истину, которая важна. Бывают времена, когда человеку нужно напоминать о зле, чтобы исправить его, изменить. Если писатель призван совершить что-то, то это сделать мир чуть лучше, чем он его застал. И делать это нужно, не описывая всякие приятные вещи - писатель должен показать человеку его низменные черты, зло, которое человек может совершить, ненавидя себя в то же время за это» [1, с.54].
В повествовании Мо Янь мастерски играет с временным следствием, он рассказывает истории, развертывая их в потоке сознания, Здесь можно увидеть явное влияние Фолкнера. В «Шуме и ярости» Фолкнер переигрывает время и развивает повествование в разных отрезках времени и пространства. Как говорил Жан-Поль Сартр «настоящее Фолкнера катастрофично. Оно подкрадывается к нам как вор и исчезает» [9, с.43]. Фолкнер делит повествование на сознание и на его фрагменты, что дает читателю возможность плести свою сетку читаемого. Можно почувствовать этот модернистичсский подход и в рассказе Мо Яня «Твое поведение пугает нас» из сборника «Белый хлопок» (1991), где автор изящно переносит повествование о похождениях и переживаниях главного героя Лю Лицзи, певца народных песен, то в прошлое, то в настоящее [2]. Видение мира Мо Яня схоже с фолкнеровским, его можно сравнивать с человеком, «сидящим в машине и смотрящим назад, вокруг которого возникают бесформенные тени, колебания воздуха и кусочки света, но только, когда он смотрит вперед, все вокруг принимает реальное очертание».
Многие критики задаются вопросом, почему Фолкнер и другие писатели, в частности Мо Янь, избрали абсурдность. Думается, нужно искать причины в социальных условиях современной жизни. Общество, переживающее перемены, имеет огромное количество абсурдного. Присутствие абсурдного мы можем увидеть в романе Мо Яня «Страна вина» (1990), который является сюрреальным раздробленным путешествием в мир фантастичного, и в то же время мимолетным взглядом в ужасающие уголки обреченного общества. Склонность Мо Яня к двусмысленности, с намеренным смешением реального и выдуманного ярко прослеживается в «Стране вина». «Я пишу о темных сторонах общества, я пишу о таком явлении, как коррупция, но о многом читатели могут сказать как о нелепице» [3, с.41]. Эта двусмысленность не просто литературный прием, но и отражение неопределенностей современной жизни. Каждый из нас может сказать, что современное общество переполнено непонятным. Мы не знаем, насколько вещи вокруг нас реальны или подделаны.
В произведениях Мо Яня абсурдные образы и события все же обладают уникальной магической красотой. Например, «Вдруг мы увидели женщину красного цвета кожи и в красной одежде, прыгающую в огонь. Она раскрыла свою грудь и, словно красная бабочка, порхнула прямо в пламя. Хотя может, она совсем и не была как бабочка, а курицей... Спустя некоторое время я почувствовал аромат жареной курицы » [2, с.93].
Китайские литературные критики замечают модернистические попытки Мо Яня. Так некоторые подчеркивают, что, читая произведения Мо Яня, мы встречаем новые и в то же время непонятные художественные понятия, иными словами художественные образы, созданные им, явно отличаются сущностью и формой от привычных в китайской литературе. Но если мы взглянем на работы Мо Яня с более широкой литературной точки зрения, если возьмем во внимание влияние на его творчество таких писателей, как Фолкнер и Гарсиа Маркес, то мы поймем художественный подход Мо Яня и узнаем, почему образы в его произведениях подвергаются метаморфозам, почему действия персонажей переступают пределы существующих моральных устоев и показывают чувства отчуждения и одиночества.
Все вышесказанное ни в коей мере не означает, что Мо Янь полностью создает произведения под влиянием Фолкнера. Влияние Фолкнера заключается, главным образом, в нахождении китайским писателем своего собственного творческого пути. Мост диалога отчасти основан на влиянии и ассимиляции, отчасти на пересечении творчества и вдохновении, где превалирует последнее, Мо Янь восхищается стилем Фолкнера и его манерой изложения повествования, но все же пишет по-своему, придерживается своего курса. Для себя он вывел четыре принципа творчества:
- развить свой собственный взгляд на творчество;
- раскрыть свою собственную местность;
- развить свою собственную систему персонажей;
- развить свой собственный стиль повествования.
Придерживаясь этих принципов и переняв творческий опыт Фолкнера, Мо Янь создает великолепные произведения и является одним из ведущих китайских писателей современности.
Литература:
- Грибанов Б.Т. Фолкнер. М., 1976.
- Мо Янь. Бай мяньхуа (Белый хлопок). Тайвань, 2001.
- Мо Янь. Сяошодэ цзивэй (Душа романа). Шэньян, 2003.
- Мо Янь. Хунгаолян цзяцзу (Красный гаолян). Шаньдун, 2002.
- Мо Янь. Цзиуго (Страна вина). Шаньдун, 2002.
- Су Тун, Мо Янь, Ван Шо, Юй Хуа. Инсян водэ 10 бу дуанпянь сяошо (Десять рассказов, оказавших на меня влияние). Синшицзе чубаньши.
- Юй Кэсюнь. Чжунго дандай вэньсюэ гайлунь (Введение в современную китайскую литературу). Ухань, 1998.
- Brooks Cleanth. William Faulkner: Toward Yoknapatawpha and Beyond. New Haven: Yale University Press, 1978.
- Sartre Jean-Paul. On The Sound and the Fury: Time in the Works of Faulkner. Faulkner: A Collection of Critical Essays. Ed. Robert Penn Warren. New Jersey: Prentice-Hall, 1966.
Сведения об авторе:
Цыренова Дарима Сергеевна - ассистент кафедры восточных языков, аспирант кафедры филологии стран Дальнего Востока Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а. ВФ - ул. Пушкина, 25. e-mail: darimatevr@mail.ru